— Я хочу быть в курсе.

— Ты хочешь быть в курсе, потому что хочешь найти ту чёртову машину, или потому что беспокоишься за меня?

— И то, и другое.

— Меня устраивает. Я буду держать тебя в курсе. По рукам? — сказал он.

— По рукам, — повторила я и позволила своим коленям раздвинуться.

Он погрузился в меня до упора, наполняя с долгим, протяжным стоном.

У меня с прошлой ночи всё восхитительно ныло. Но от этого всё не перестало ощущаться чертовски приятным.

— Когда ты позволишь мне быть сверху? — потребовала я, когда Нэш вышел почти полностью, а потом вонзился обратно.

— Когда буду точно знать, что любование твоими идеальными грудями, подпрыгивающими перед моим лицом, не заставит меня кончить наперёд тебя. Я давно не практиковался.

Но то, как он вонзал этот член в меня, вовсе не говорило об отсутствии практики.

— Практика приводит к совершенству, — сказала я, толчком заваливая его на бок.

Нэш перекатился, забирая меня с собой, и я оседлала его, насадившись и упёршись коленями в простыни, а руками в его плечи.

Его взгляд остановился на моих грудях. Его эрекция дёрнулась во мне, и его пальцы впились в мои бёдра.

— Ага. Так я не продержусь. Если только ты не будешь действовать очень медленно.

Я наклонилась, скользнув сосками по этим великолепным волоскам на его груди.

— Не бывать этому, — я куснула его нижнюю губу и начала скакать.

— Иисусе. Бл*дь. Проклятье, — матерился он, выгибаясь подо мной.

Но даже когда я была сверху, Нэш всё равно умудрился перехватить контроль. Его руки сжимали мои бёдра, и он задал новый темп. Он вскидывал бёдра вверх и дёргал меня вниз навстречу своим толчкам. Жёстко. Быстро. Моё сердце подскочило к горлу, каждая мышца во мне замерла перед нарастающим оргазмом.

Я схватилась за изголовье и держалась изо всех сил, пока Нэш двигался подо мной, снова и снова с безжалостной точностью ударяя по тому заветному местечку. Зародилось трепетание, мои внутренние мышцы сокращались, сжимая этот толстый, горячий ствол.

— Такая тесная, бл*дь, — бормотал он мне в грудь. — Каждый чёртов раз приходится пробиваться.

— Нэш, — это получилось надломленным шёпотом, и мои стеночки сомкнулись на нём.

— Отпусти себя, детка. Дай это мне, — жилы на его шее отчетливо выступали. Его челюсти сжались, ноздри раздувались, пока он вбивался сквозь мой оргазм.

Я не могла дышать, не могла видеть. Не могла делать ничего, лишь чувствовать.

Мне нужно было победить. Нужно было довести его до предела. Пока моё нутро всё ещё сокращалось эхом разрядки, я с силой насадилась на него.

— Проклятье, Ангелина, — зарычал он.

Пот покрывал и мою кожу, и его. Его глаза казались дикими, пока мои бёдра крепче стискивали его, а его пальцы впивались в мои бёдра. Он знал, что я делаю, и позволил мне. Я жёстко скакала, заставляя мои мышцы гореть. Затем Нэш внезапно согнулся в сидячее положение и застыл подо мной с выражением агонического экстаза.

Я чувствовала, как он кончает, ощутила первый горячий всплеск его оргазма глубоко внутри меня. Неизбежно. Идеально.

Мы оба рухнули — моя голова покоилась на его плече, его пальцы нежно поглаживали мои волосы.

Не этого я искала. Не в этом я нуждалась, как мне думалось. Но тело не лгало. Я не смогла бы чувствовать такую связь с мужчиной, если бы между нами не было чего-то жизненно важного, фундаментального, на чём можно выстроить всё остальное.

— Давай все наши ссоры будут проходить так, — пропыхтел Нэш.

— Через неделю мы оба не сможем ходить, — предсказала я.

— Спасибо, — сказал он после долгого молчания.

— За что? — спросила я, сдвигаясь, чтобы посмотреть на него.

— За то, что пошла со мной на риск. За то, что сейчас ты со мной. Об остальном мы побеспокоимся потом.

— Потом? — повторила я, поглаживая ладонью его грудь.

— Значит, по рукам? — подтолкнул он.

Этот мужчина до сих пор был во мне.

— Ладно. По рукам.

— Дай пять? — предложил он, улыбаясь.

Глава 37. Дыра в стене

Нэш

Я вошёл в участок пружинистым шагом, неся с собой дюжину шоколадных эклеров. Пайпер семенила рядом со мной, держа в зубах свою новую любимую игрушку — один из носков Лины.

У меня имелись свои сувениры. Неглубокие царапины покрывали мою спину подобно полоскам тигра. А ещё имелся крохотный фиолетовый засос, по большей части скрывавшийся воротником моей рубашки.

— Доброе утро… шеф? — приветствие Бёртла звучало скорее как вопрос.

— Доброе, — отозвался я и поставил коробку из пекарни на столешницу рядом с кофеваркой.

Пайпер начала свой привычный обход с обнюхиванием офиса.

— Вы что-то сделали со своим… лицом? — спросила Таши, выглядя обеспокоенной.

Я провёл ладонью по теперь уже гладкому подбородку.

— Побрился. А что?

— Выглядит иначе.

— Хорошо иначе или «Господь милостивый, пожалуйста, отрасти волосы обратно, чтобы прикрыть уродство» иначе?

Она посмотрела на меня так, будто я прискакал на единороге, перед которым маршировал оркестр лепреконов.

— Ты заставляешь меня сомневаться в моём умении следить за собой, Баннерджи.

— Хорошо иначе, — быстро ответила она.

Грейв не тратил времени впустую и открыл коробку эклеров.

— Как всё прошло с нашими ночевавшими гостями? — спросил я у него.

— Они ныли и жаловались, пока не пришла жена Дилтона, внёсшая залог, — доложил Грейв. — Ты выдвинешь обвинения?

— Если Дилтон не утихомирится, выдвину.

Грейв кивнул.

— Мы уже поймали его с поличным на трёх делах, а ведь мы просмотрели всего восемь недель работы. Письменные показания у тебя на столе. Если он не уйдёт по-тихому, то он ещё больший идиот, чем мы думали.

Я радовался, что у нас есть необходимые доказательства для выстраивания дела, но в то же время злился, что я дал ему возможность злоупотребить властью. Никак нельзя сказать, какой урон он уже нанёс, пользуясь жетоном. Но на этом всё закончится.

Грейв присмотрелся ко мне повнимательнее.

— Почему твоё лицо выглядит так, будто ты перепихнулся? И это засос у тебя на шее?

— Заткнись и жуй свой эклер.

* * *

Я целый час занимался бумажной работой, включая отчёт о вчерашнем инциденте и показания трёх жертв Дилтона. Его присутствие в штате полиции на данный момент было лишь формальностью. Он больше никогда не будет носить жетон. Я об этом позабочусь.

Я налил себе новую порцию кофе, прошёлся по офису, затем нацарапал коротенькое письмо папе.

Вернувшись в свой кабинет, я обнаружил, что Пайпер вырубилась на собачьей лежанке под моим столом. Я потянулся к телефону, сфоткал её, затем открыл