Прыжок. Еще прыжок.

Снова зловещая птица.

И птица снова падает в болото, сраженная моей стрелой.

Прыжок. Еще прыжок.

Еще одна ворона.

Я чувствую себя героем из старой сказки, которую читала в детстве. «Как Иван Дурак за кладом ходил» называлась. Он тоже прыгал по кочкам, а еще там… еще там были водяные… ох, надеюсь хоть водяные встречаются только в сказках.

Снова прыжок. И еще один.

Нога соскальзывает. Я в ужасе, думаю, что сейчас ничто не спасет меня от нелепой смерти, судорожно хватаюсь за сук. Стоящее рядом с кочкой дерево помогло мне избежать печальной участи. Несколько минут пытаюсь отдышаться и прийти в себя. Сердце предательски стучит. Достала пузырек с водой, попила.

Надо двигаться дальше.

Прыжок. Прыжок. Еще прыжок. Рогоз отцвел початками, так похожими на эскимо. У каждой кочки по несколько стеблей. Интересно, из них получится сделать факел?

Вдалеке, на линии горизонта погружался в темноту высокий, густой, дремучий лес. Вечереет.

Еще прыжок. И еще. Факел сделаю потом. Сейчас с ним было бы не удобно.

Небо становится розово-красным. Закат отражается в воде. Красиво. Таинственно. Но… надо добраться до того берега.

Прыжок. Прыжок. Прыжок. Листья рогоза отливают изумрудом в сумерках. У нас почему-то рогоз называли камышом.

Темнеет. Останавливаюсь отдохнуть. Понимаю, что делать этого нельзя. Наоборот, надо ускориться, побыстрее добраться до другого берега, пока не стемнело совсем. Иначе станет это болото моим последним приютом навеки вечные. Все равно пока стою, пытаюсь отдышаться. Замечаю, что тут и там на болоте зажигаются огоньки.

Один из них ярко светит рядом с кочкой.

Доставать свиток с записанной молитвой, читать ли?

Болотные огни не двигаются.

Думаю: пока не буду, посмотрю, что дальше будет.

Несколько прыжков и я стою на кочке, рядом с огоньком.

С брызгами, прямо передо мной, выпрыгивает водяной. На его голове, словно помпон на шнурке, горит шарик-фонарик. Несмотря на безобидный вид, он пытается хлестать меня своими скользкими лапами. Я руками отталкиваю его. Он падает в воду, я, еще не оправилась от шока, но делаю еще несколько прыжков.

Снова пытаюсь прийти в себя, утихомирить слишком часто стучащее сердце, успокоить дыхание.

Некоторое время просто сижу на кочке. А время идет.

Надо двигаться дальше.

Огоньков болотных становится все больше. Подстреливаю еще одну красноглазую демоническую птицу, промахиваюсь. Квазиворона громко каркает и улетает.

Еще пара прыжков. Следующая кочка ох как далеко. Эх, не допрыгну! Что делать?

Вернуться назад и найти другой путь? Нет, я не хочу потеряться ночью в болоте, превратиться в такой же призрачный огонек неупокоенной души.

Но между мной и следующей кочкой загорается фонарик. Через некоторое время показалась голова водяного. Несколько секунд она слегка возвышается над водой, затем болотник подпрыгивает, бесится, как тот, который пытался меня утопить и снова скрывается под водой, лишь огонек напоминает, кто там скрывается.

Замечаю, что и остальные водяные ведут себя также. Обращаю внимание, что повторяются эти действия с одной и той же периодичностью. Думаю, попробовать прыгнуть ему на голову, и, оттолкнувшись, допрыгнуть до кочки? А вдруг утопит? Колеблюсь.

В конце концов, решаюсь. Думаю, даже если свалюсь, все обойдется. Промокну, но доберусь. Уж даже если топить начнет, справлюсь.

Высчитала, сколько секунд проходит между его погружением под воду и новым появлением. Жду, когда скроется. Исчез под водой. Обратный отсчет. Три, два, один и я прыгаю. Лечу прямо в воду. Эх, а вдруг я ошиблась?  Болотник всплывает прямо под моими ногами. А я оттолкнулась от его головы, лечу дальше. Водяной растерянно бесится, брызгая лапами во все стороны. Упустил игрушку.

А я дальше: кочка, другая.

Снова не допрыгнуть.

Так надеялась, что больше не придется приземляться на это чучело. Но выхода нет. Вспоминаю только что освоенную науку. Считаю, прыгаю. Приземлившись на голову болотника, отталкиваюсь.

Стремительно темнело. А я все силы вложила в свой бег-полет.

Очередной прыжок чуть не закончился падением, я взвизгиваю.

– Ну что ты орешь, ты же мне всю рыбу распугаешь, – пробурчал низкий, хрипловатый голос.

Я оборачиваюсь. Передо мной… водяной. Ох… сейчас он мне задаст за своих собратьев, – только и успеваю подумать я.

– Тебе чего в такое позднее время не спится? – не унимается болотник. – Разве мама не говорила, что надо вовремя возвращаться вечером домой?

Что-то щелкнуло. На макушке водяного загорелся фонарик.

Я пытаюсь от него сбежать и собираюсь прыгнуть, не разбирая дороги.

– Ты куда? – грустно спросил водяной.

И я сама дивлюсь, куда. Впереди кочек не было. Только чистое озеро воды, в котором отражались алые краски неумолимого заката.

Эх… попала я в лапы к злодею, – подумала я. И зарыдала.

– Ну что ты ревешь, эко горе мне попалось на сегодня. Да не собираюсь я тебя есть.

– Правда? – переспросила, всхлипывая я.

– Да правда. Говорю же, рыбу я люблю. Пошли со мной.

И я, почему-то соглашаюсь: ладно, веди.

Наверное, гипноз – подумала бы я тогда, но усталость и вечерняя прохлада, в совокупности с тревогой за ночлег сделали меня недопустимо сговорчивой. А болотник довольно, но безобидно заулыбался. Что-то в этом водяном было очаровательное, несмотря на его нелепый и безумный вид.

Вот только как идти? Кочек больше нет. Не успела я спросить, как водяной принялся скользить по воде, а кочка подо мной, двинулась в путь за ним. Было сложно устоять, я присела и всеми силами уцепилась за мох. Так мы подплыли к зарослям.

Несколько кочек, скамейка между ними, молодые деревца. Вокруг – белые кувшинки – водные лилии. И вот, опять – на листьях танцуют маленькие феи.

– Привет, принцесса! – тоненькими голосками приветствуют они меня.

– Привет, улыбаюсь я им.

– Присаживайтесь, мадам! – говорит водяной, и я неловко перебралась на скамью, сооруженную между росшими здесь деревцами. Сам он присел рядом. Благо, скамейка была достаточно длинная, и он не намочил меня, водное создание.

Наконец, сумела его рассмотреть.

Как и все болотники, этот был зеленого цвета. Но теперь я увидела немного пузатый живот, пышную шевелюру зеленых волос, едва скрывавшей торчащие острые уши. Наготу его прикрывала лишь зеленая набедренная повязка из тины и водорослей.