Шрифт:
Закладка:
Когда я подхожу ближе, то замечаю на его побледневшем лице следы испарины. Одежда слегка помята, впрочем, как и всегда.
— Любуешься своим отражением?
Он смеётся и хватается за бок рукой. Я тут же жалею о сказанном.
— Прости. Никаких шуток.
Я облокачиваюсь о каменные перила в метре от него и бросаю взгляд на гигантские белые кувшинки, плавно скользящие по воде туда-сюда.
— Теофета Ларенгоя, — кивает принц в их сторону. — Способна выживать в самых тяжёлых условиях. Её корни достигают илистого дна и закрепляются в нём. При летнем зное способна опускаться под воду, а в застывшем льде — сохранять жизнеспособность долгие годы. Иногда обитатели озера прячутся в ней от хищников, создавая видимость движения цветка по поверхности глади. — Мимолётная улыбка исчезает с его губ:
— Моя мать любила эти растения. Когда-то. Так сильно, что назвала в их честь и меня. Вероятно, в надежде, что я стану таким же сильным, буду защищать брата и свой народ и никогда — никогда! — не покину семью. Она обожала метафоры и символизм. Брат перенял это от неё. Чудак. — Тео прокручивает свой перстень и проводит подушечкой пальца по надписи:
— Увы, я вырос непутёвым сыном, хотя в чём-то желание матери и осуществилось. Я умею приспосабливаться и защищать тех, кто мне дорог. Признаться честно, — он улыбается мне и, готова поклясться, даже смущённо, — сам факт того, что меня назвали в честь цветка, не особо льстит моему мужскому эго.
Я улыбаюсь в ответ, но забываю вложить в улыбку хоть горсть радости:
— Ты не виноват в том, что она охладела к тебе и брату. То, как жестоко она с тобой поступила во младенчестве…
— Да, она ужасная мать. Спору нет. И несмотря на это, во мне всё равно тлела надежда, что я смогу получить хоть каплю любви, угодив её представлениям о правильном сыне.
Решаю отвлечь нас от тоски и спрашиваю:
— Что будет с Далилой?
Тео отводит глаза вдаль — туда, где лес настолько плотный, что вряд ли пропускает свет.
— Для начала её нужно найти.
— Зачем ей это? — гипнотизирую я бинты, выглядывающие из расстёгнутой на несколько пуговиц рубашки. — Ради чего? У неё была жизнь, о которой мечтают сотни девушек при Дворе.
— Кто знает… Быть может, из мести.
— Мести?
— Из-за моего народа погиб её лес и сёстры. Избавиться от меня — равносильно плюнуть королю в лицо. К тому же… — Тео потирает место ранения. — Нападение на территории Светлого Двора неплохо всех запутало.
— Далила показалась мне весьма сообразительной. Думаешь, она подставила Зельфейна из страха быть пойманной? Но до принца у неё должен был быть иной план. Так ведь? Неужели он и правда заключался в том, чтобы стравить дворцы? Тогда чему мы помешали…
— Возможно, она решила, что избавиться от Зельфейна — это шанс родить королю Фахрону наследника. Сам же он наложил на себя обет безбрачия после ухода королевы Нэд. И здоровье его подкосилось по той же причине.
— Не могу отделаться от мысли, что Далила хотела чего-то больше, чем месть. — Я прокручиваю кольца на руке в пытке распутать свои мысли. — «И что он нашёл в тебе? Ты слаб. Слаб, как и все вы». Так она сказала перед тем, как скрыться в Тропе. О чём эти слова?
Тео клонит голову к плечу и постукивает костяшками пальцев о ограждение.
— О моём отце? Не знаю.
Я набираю полную грудь воздуха и выдуваю свою тревогу:
— Не к добру это всё.
— Так как она совершила преступление в обоих мирах… — Тео растягивает слова, точно пробуя на вкус мою реакцию, — то и судить её должны по законам каждого. Это серьёзное бюрократическое дело, требующее обсуждений и компромиссов. На днях состоится собрание, где будут присутствовать обе стороны. Эмир и Мера. И… И есть кое-что ещё, чего я не рассказал.
— В чём дело? — еле сдерживаясь от колкости я.
Ветер усиливается, принося с собой запах листвы и чего-то более тяжёлого. Так обычно пахнет перед грозой.
— Со стороны нашего Двора будет мой брат и Калипсо, а со стороны Своры… — Тео замолкает и уже тише произносит: — Буду я.
Доходит, признаться, до меня не сразу. Буква за буквой.
«Со стороны Своры буду я».
В голове нарастает гул. Он такой всепоглощающий, что я не слышу собственных мыслей. Обзор зрения сужается до лица принца. Его губы двигаются, но я не слышу. Кажется, даже кувшинки замерли в ожидании.
— Фэй, — доносится уже отчётливее.
Я выхожу из шокового состояния, пытаясь найти опору, если не в себе, то в чём-то поблизости. Рука нащупывает холодный камень Ротонды, и я хватаюсь за него как за последний шанс устоять.
— Свора закрыла расследование дела моей мамы.
— Фэй.
— Свора закрыла расследование дела моей мамы, — повторяю я уже громче.
— Фэй.
— Зевс тебя дери, Тео! — выкрикиваю я, сама не ожидая от себя такого всплеска эмоций. — Почему ты говоришь об этом только сейчас?
— Фэй, — пытается он перебить, но дамба прорвана.
— Почему ты обратился в агентство моего отца, а не побежал к своим псам?
Он отталкивается от колонны и начитает бродить туда-сюда.
— Я попросил, чтобы они позволили нам расследовать! — Его голос звучит на несколько децибел выше. — Потому что чувствовал вину! Я тот, кто поставил печать о закрытии на деле об убийстве твоей мамы. Я тот, кто это сделал! Я!
Моя грудная клетка вздымается и опускается. Кровь словно закипает и бурлит, а руки непроизвольно сжимаются в кулаки.
— Прости, Фэй, — шепчет он, и этот шёпот становится последней каплей в чаше терпения. Ноги подгибаются, и я заторможенно пытаюсь удержаться. Принц подхватывает меня за талию, давая моему телу плавно опуститься.
Расследование мамы было прекращено из-за его решения.
Мой папа страдал долгие годы от неизвестности из-за его решения.
Мне приходилось жить за нас обоих из-за его решения.
Я качаю головой из стороны в сторону.
Нет-нет, это неправильно. Не Тео убил мою мать. Далила. И если дело не свернули бы сразу, то к этому всё пришло бы при любом раскладе. Он не виноват. Не виноват.
— Фэй.
— А ты ведь всегда зовёшь меня по имени, когда волнуешься, — нервно смеюсь я.
— Тут ты права.
Какое-то время мы просто молчим, и я чувствую тепло его ладони на своём плече, что ещё поддерживает.
— Тео, почему ты закрыл дело?
Он задумывается и предложение за предложением подбирается к ответу:
— Потому
