Любопытны также возрастные данные по лошадям. Как в позднеприказанское, так и раннеананьинское время абсолютное большинство лошадей забивалось в возрасте от трех до девяти лет (40–60 %) или же свыше 10 лет (30–55 %). Несомненно, в этом сказалось постепенное превращение лошади из мясного животного в животное, употреблявшееся для верховой езды, а также и, вероятно, в качестве тягловой силы. Об этом же свидетельствуют находки в ряде позднеприказанских могильников (Маклашеевский, II Полянский) роговых трехдырчатых псалий.

Основными домашними животными, разводившимися приказаниями, очевидно, были свиньи, закалывавшиеся обычно в возрасте от одного до двух лет. Увеличение численности свиней при переходе к ананьинскому времени, вероятно, следует связывать с некоторым изменением природных условий в начале I тысячелетия до н. э., когда в результате повышения общей увлажненности происходило увеличение залесенности края. В это же время падает и численность мелкого рогатого скота.

Таблица И. Основные данные остеологических комплексов из приказанских и раннеананьинских памятников Среднего Поволжья конца II и начала I тысячелетия до н. э.

* Определение костей В.И. Цалкина, остальные Д.Г. Петренко.

Наряду со скотоводством происходило и дальнейшее развитие земледелия. Хотя, к сожалению, мы не обладаем в настоящее время какими-либо сведениями о культурных растениях, выращивавшихся позднеприказанскими племенами на рубеже II–I тысячелетия до н. э., но все же, опираясь на косвенные данные, мы можем констатировать развитие в это время земледельческой отрасли хозяйства. Во-первых, в этот период улучшается качество и возрастает число земледельческих орудий — широко распространяются специальные бронзовые мотыги, а также кельты, часть из которых могла использоваться в качестве мотыг; увеличивается число находок бронзовых серпов (уже в VIII в. до н. э. появляются железные серпы); на поселениях частыми находками становятся крупные массивные зернотерочные плиты, более производительные, чем ступки предшествующего времени.

Не исключено, что в это время приказанское население осваивает процесс выпечки хлеба. В этом отношении особый интерес вызывает находка на Гулькинской стоянке в 1965 г. жаровни в виде подчетырехугольной миски с толстыми и высокими краями, весьма удобной для печения, о чем свидетельствует и значительная прокаленность дна и стен жаровни. Между прочим, такие формы для выпечки хлеба на открытом очаге в горячей золе еще в XIX в. практиковались марийцами.

Значительное увеличение численности приказанского населения и особенно жителей одного поселка заставляет полагать, что основу хозяйства позднеприказанских племен составляли скотоводство и земледелие, а охота и рыболовство выполняли сугубо подсобную роль. О последних свидетельствуют немногочисленные остатки костей, среди которых почти на всех стоянках встречаются кости лося, реже медведя и единично зайца, северного оленя, кабана, выдры и бобра. Из рыб отмечены кости осетра. Известны также находки рыболовных крючков, изготовленных из меди и кости. Но их немного.

В эпоху поздней бронзы интенсивное развитие получает металлургия меди и бронзы на основе активного использования местных медистых песчаников. В это время вырабатываются местные типы орудий и украшений — кельты, наконечники копий, головные и прочие украшения, свидетельствующие о сложении в Волго-Камье собственного металлургического центра. Кроме многочисленных находок на поселениях литейных форм, обломков тиглей, кусков металла и шлаков известны также и захоронения меднолитейщиков (например, в I Ново-Мордовском могильнике), указывающие на выделение специальных мастеров, занимавшихся обработкой металла.

Очевидно, значительные успехи, достигнутые приказанскими металлургами в деле обработки цветных металлов, послужили основой раннего освоения железа. Как мы видели выше, попытки обработки железа были предприняты еще в поздневолосовское время (см. находки железистых шлаков на Панфиловской и III Займищенской стоянках). Позднее такие шаги предпринимались и приказанским населением, о чем свидетельствуют обломки железа из Карташихинских стоянок. Однако переход к изготовлению железных орудий труда и оружия произошел лишь в VIII–VII вв. до н. э., когда в раннеананьинских памятниках (см. Акозинский, Старший Ахмыловский и др.) железные вещи становятся обычной находкой. Таким образом, мы можем считать, что по времени и уровню освоения железа население Среднего Поволжья не только не отставало от населения более южных районов, а в некоторых отношениях даже опережало его.

Интенсивное развитие экономики и межплеменных связей при переходе от эпохи бронзы к раннему железу, несомненно, сказалось и на дальнейшем прогрессе общественных отношений населения Среднего Поволжья.

Наряду с упрочением патриархального родового строя в это время проявляются зачатки распада первобытно-общинных отношений. В позднеприказанских и раннеананьинских могильниках появляются коллективные захоронения, которые, возможно, следует, рассматривать в качестве погребений членов одной патриархальной семьи. Последняя постепенно превращается в решающую экономическую силу общества, ибо в руках ее членов уже сосредоточиваются основные орудия производства.

В этих условиях усиливается имущественное неравенство членов родового коллектива. Установленная А.В. Збруевой[1075] многочисленная градация ананьинского коллектива, очевидно, возникает еще в позднеприказанское время. В таких позднеприказанских могильниках, как II и III Маклашеевские, II Полянский и V Ново-Мордовский, наблюдается выделение погребений хорошо вооруженных мужчин, сопровождающихся не только оружием, но и предметами конской сбруи и другими вещами. Отмечаются также и богатые женские захоронения, например, погребение 3 из II Полянского могильника. Распространяется оружие — кинжалы, боевые топоры и короткие мечи. В этих условиях происходит сложение новой общественной организации, названной Ф. Энгельсом военной демократией.

Исходя из материалов таких переходных памятников, как I Ново-Мордовский могильник со стелами, поставленными над могилами вождей[1076], мы можем считать, что при переходе от эпохи бронзы к эпохе раннего железа в Среднем Поволжье в среде позднеприказанских племен наметились зачатки новых общественных отношений, характерных уже для периода распада первобытно-общинного строя. Так заканчивается огромная по хронологической длительности история древнейшего населения края, жившего еще в период прочной родовой организации.

Заключение

Некоторые вопросы этнической истории

Области Среднего Поволжья и Прикамья многими археологами, историками и языковедами рассматриваются как наиболее возможная территория формирования и развития финно-угорской общности. Естественно, это обстоятельство повышает интерес к древнейшей истории края и изучение его археологических — памятников приобретает важное значение и для этногенетических построений.

Вопросами происхождения и развития финно-угорских народов занималась многочисленная плеяда финских, эстонских, венгерских, русских и других ученых, преимущественно языковедов, о чем свидетельствует накопившаяся в течение последних ста лет значительная литература, начиная от штудий Клапрота и М. Кастрена до новейших исследований П. Хайду, Эт. Итконена, Б.А. Серебренникова, П.Н. Третьякова и др. Достаточно подробный анализ этих исследований дан в сводных работах Э.Н. Сетяля[1077], В.Х. Тойвонена[1078], Эт. Итконена[1079], П.А. Аристэ[1080], П. Хайду[1081] и П.Н. Третьякова[1082], а