Идеи физиократов были гораздо менее применимы в царской России, чем в королевской Франции. Крах миссии Лемерсье объясняется не только его оплошностями при петербургском дворе. Столь же неудачной оказалась позже поездка Дидро и усилия других философов обратить Екатерину II в свою веру на деле, а не на словах. Лучше всего процитировать А. К. Толстого из знаменитой сатиры:

«Madame, при вас на диво

Порядок расцветет, —

Писали ей учтиво

Вольтер и Дидерот, —

Лишь надобно народу,

Которому вы мать,

Скорее дать свободу,

Скорей свободу дать».

«Messieurs, – им возразила Она, —

 vous me comblez[86]», —

И тотчас прикрепила

Украинцев к земле[87].

Кенэ строил свою экономическую теорию, опираясь на класс свободных капиталистических фермеров. Тюрго, будучи министром, уменьшал феодальные повинности крестьян и пытался обложить налогом земельную собственность. В России класса фермеров не было и в помине, а подобные реформы были невозможны: там еще продолжался процесс усиления крепостного права.

Голицын, как ученик физиократов, не мог быть сторонником крепостного права. Действительно, он выступил одним из первых его критиков с позиций либерального дворянства. Он с полным основанием утверждал, что отсутствие личной свободы и собственности у крестьян является главным препятствием росту производительности труда в земледелии, мешает развитию ремесла и торговли. «…Я так совершенно убежден… в невозможности завести в России цветущую торговлю без упразднения крепостного состояния крестьян»[88].

В этом же письме Голицын кратко излагает свою программу освобождения крестьян. Они должны быть лично свободны и получить право иметь движимую собственность (личное имущество, скот, орудия). Земля остается у помещиков, но свободным крестьянам должно быть предоставлено право покупать или брать ее в аренду. Это был предел, до которого мог дойти дворянский либерал. Он хотел роста сельской и городской буржуазии при сохранении богатства и власти дворян. Однако даже такие умеренные предложения оставались еще в течение столетия неприемлемыми для дворянства и самодержавия.

14. Промышленный переворот в Англии и его последствия

Два события конца XVIII в. знаменовали переход Европы к капитализму – Великая французская революция и промышленный переворот в Англии, точнее, апогей этого переворота.

Промышленный переворот в Англии принято рассматривать как цепь изобретений начиная с летучего челнока Кэя и прялки «Дженни» Харгривса. Но и летучий челнок, и прялка «Дженни» создавались для домашней промышленности, для рассеянной мануфактуры и сами по себе не вызвали перехода к фабричному производству, как и последующие изобретения. Как известно, много изобретений в это время делалось и в других странах, но это не составляло промышленного переворота.

Промышленный переворот – это сложный процесс перехода от мануфактуры к фабрике, который был вызван целым рядом обстоятельств. В чем заключались эти обстоятельства? Главным в них было то, что буржуазные отношения уже победили в Англии, что к началу переворота Англия была уже буржуазной страной.

Революция во Франции была буржуазной: буржуазия при поддержке низов сломила господство дворян-феодалов. Но в Англии к этому времени буржуазия уже занимала господствующее положение, и борьба низов против верхов здесь означала бы борьбу против господства буржуазии.

14.1. Вторая волна огораживаний

К началу XVIII в. Англия была аграрной страной. Из 5,5 млн жителей 4,3 млн (около 80 %) было занято в сельском хозяйстве. Но именно переворот в сельском хозяйстве, то обстоятельство, что ликвидация крестьянства здесь была доведена до логического конца, стало одной из главных причин промышленной революции.

Огораживания XVI в. в XVII в. почти прекратились, но в XVIII в. вновь усилились. Однако теперь они отличались от прежних. Тогда, в XVI в., «овцы поели людей»: земли захватывались, чтобы превратить их в пастбища для овец. Теперь огораживания были связаны с аграрной революцией. В результате огораживаний рождались крупные товарные хозяйства, в которых земледелие сочеталось с продуктивным животноводством.

Согласно распространенному представлению огораживания заключались только в том, что феодалы-лендлорды выгоняли крестьян со своей земли. В действительности основой огораживаний послужило разложение крестьянской общины, и ликвидация крестьянства выражалась не только в его обезземеливании, но и в превращении части крестьян в капиталистических фермеров.

Как и в других европейских странах, основной формой крестьянского землевладения в Англии были «открытые поля». «Открытое поле» – это пространство, на котором чересполосно разбросаны пахотные участки жителей деревни. Земля каждого так перепутана с участками соседей, что только в результате долгой привычки можно узнать, какая полоса принадлежит одному и какая другому. Средняя величина каждого участка – 200 х 20 метров, что соответствует главной мере английской земельной площади – акру. При такой перепутанности участков – полос – единственным способом их использования были коллективные действия. Унавоживание, вспашка, сев – все делалось сообща. Одно поле засевалось пшеницей или ячменем, другое овсом, горохом или бобами, третье оставалось под паром. И если поле засевалось ячменем, то владелец каждой полоски должен был сеять ячмень, а отнюдь не горох. Между жатвой и севом поле превращалось в коллективное пастбище – земля становилась общей.

В общем распоряжении жителей деревни находились общинные угодья (commons) – усеянные кустарником пустоши, болота, иногда лес. Здесь можно было заготовлять хворост, пасти скот, но только то количество голов скота, которое соответствовало пахотной земле в «открытом поле».

Здесь же разрешалось строить свои коттеджи (т. е. хижины, лачуги) беднякам-коттерам, батракам, не имеющим своей пахотной земли. (Вот откуда взялось название современных загородных домов.)

Очевидно, что при таких общинных порядках прогресс в сельском хозяйстве был невозможен. Аграрная революция требовала разрушения общины, и это разрушение совершилось.

Основным направлением этой революции был переход к многопольным севооборотам с введением кормовых культур (турнепса, репы) и травосеяния (клевер, вика и др.). Если при трехполье ежегодно треть поля не засевалась, то теперь использовалась вся пашня. Это позволяло обеспечивать скот кормом на зиму, и не надо было значительную часть скота пускать осенью под нож, как это практиковалось прежде. К тому же при стойловом содержании скот давал достаточно навоза для удобрения полей, результатом чего было повышение урожайности. К началу XIX в. на полях Англии появились цельнометаллический плуг и рядовая сеялка.

«Кавалера» XVII в., которого интересовали лишь охота и война, сменил дворянин-фермер, темами разговоров которого с соседями стали севообороты, дренаж, клевер и люцерна.

Конечно, перейти к товарному рациональному ведению хозяйства стремились не только дворяне, но и зажиточные инициативные крестьяне-йомены. Однако для этого надо было выделить свое хозяйство из общинных владений.

Огораживания заключались в том, что «открытые поля» и общинные угодья делились на частные владения