Пользуясь моментом, поднялась с колен и, подойдя к мойке, принялась мыть посуду, повернувшись спиной. Затылком чувствую его взгляд. Поговорили, называется. Между нами повисло напряжение, но, не смотря на всё, на душе стало легче. Ещё одно препятствие рассеялось в прах.

Шум воды скрыл тихие шаги, зато тело тут же отозвалось мурашками по коже, уловив прикосновение к талии. Ягодицы сами прижались к паху, ощущая в нем нарастающую твердость.

- Как представлю, что он прикасался к тебе, начинаю звереть, – произносит, зарывшись носом в волосы. - Ничего не могу с собой поделать.  – руки прошлись по телу, застыв на груди и принялись ласкать через ткань футболки соски, пока те не затвердели.

- Андрей… я твоя… полностью. И душой, и телом. Пойми…

- Молчи! Я знаю, что ты скажешь.

Потянулась к крану, перекрыв поток воды, а потом повернулась к нему лицом и увидела темные всполохи в изумрудных глазах. Бедра вдруг напряглись в жутком желании обвиться вокруг его торса, и уже сама потянулась к нему навстречу, скользя губами по мужскому лицу, целуя скулы, нос, длинные ресницы, лоб. Андрей хрипло рассмеялся и, склонив голову, впился в мои губы, схватив их, слегка кусая. Кровь бешеными толчками заскользила по венам, стоило только ощутить эти прикосновения. Он стал посасывать нижнюю губу, переплел свой язык с моим в таком скользяще-возбуждающем танце, что я едва не задохнулась впившись пальцами в обнаженные мускулистые  плечи, прижимая к себе ещё сильнее.

Одним рывком Андрей приподнял меня усаживая на стиральную машинку. Ноги тут же обвились вокруг его бедер. Он наклонился, целуя шею, а руки в это время сняли ставшую вдруг ненужной футболку. Я помогла. Во рту пересохло от его испепеляющего взгляда. Пришлось сглотнуть, когда он положил руку на мое бедро и большим пальцем скользнул под резинку трусиков. Живот завибрировал под этой лаской. Ощущение сладости и желания сосредоточились  на кончике его пальцев, даря непередаваемый восторг. Всё это Андрей проделывал, глядя в глаза и упиваясь моим возбужденным состоянием при этом и сам балансируя на грани.

Я подняла руку и погладила его грудь. Опустилась ниже, чувствуя подрагивание пресса, потом ещё ниже… Глаза Андрея затуманены страстью. Он наслаждается этим зрелищем, так же, как и я. Мне нравится пить с его губ тихий стон и замирать от осторожных толчков внутри, где всё пульсирует и готово взорваться в любую минуту, стоит только ускориться. И это происходит. Как только горячие ладони проскальзывают под ягодицы, слегка приподнимая  и вынуждая принять его всего, целиком, я содрогнулась, жадно хватая ртом воздух. Андрей ненадолго притих, улавливая мои сокращения, и в несколько глубоких толчков достиг аналогичного состояния.

В изнеможении опустила голову на его плечо. Как же громко стучит сердце. Почувствовала легкое прикосновение губ к виску. Не сдержалась и поцеловала яремную вену, мягко пульсирующую под  губами. Андрей неспешно перебирает волосы, прядь за прядью и я от удовольствия прикрываю глаза. Ощущаю себя маленькой птицей, словившей порыв ветра и отдавшись на его милость. По телу разлилась приятная истома.

… Со стоном возвращаюсь в реальность.

Павловна, пропадавшая где-то полдня по делам, вернулась ближе к вечеру. За это время я успела приготовить ужин, доработать план занятий, созвониться с Верой и договорится на завтра о встрече. Андрей пока не звонил. Видимо, на работе завал.

- Всё, Катюня, решено: завтра город увидит заметку о беспределе, охватившем наш переулок. – Павловна устало присела на стул и вытянула ноги.

- Не думала, что у вас есть друзья среди журналистов? – я принялась расставлять тарелки с гречневой кашей и подливой.

Павловна лукаво подмигнула:

- В редакции «Свобода Слова» работает мой одноклассник. Была у нас в свое время и любовь. Но это до моего мужа. За царя Гороха, а то ещё подумаешь. – улыбнулась. Узнаю прежний настрой. - Кать,  а каша то пересоленная! Ай-яй-яй. Влюбилась девка.

Я схватила ложку и попробовала гречку. Солённая. Блин. Не скрою, мыслями в момент варки витала далеко.

- Как так? Я же совсем чуть-чуть. – не впервой же готовлю и тут такое. - Что теперь делать?

Павловна забавлялась с моего расстроенного лица.

- Открывай холодильник, доставай суп. А подлива нормальная? – зачерпнула ложкой мясо и одобрительно кивнула. – Уже хорошо. Так что не вешай нос, всё в порядке. Пускай пересоленная пища будет самой большой проблемой в наших жизнях.

***

- Интересно, из-за чего тебе позвала Ивановна? Не чаи же распивать. – Вера, как и я, подпирала стену напротив кабинета директрисы и ломала голову над неожиданным вызовом «на ковер» под конец рабочего дня.

- Не знаю. Я в таком же недоумении. С утра виделись, всё было нормально.

Казалось бы, ничего существенного, а предчувствие какое-то нехорошее.

- Катерина Ивановна, заходите. – послушалось из глубины комнаты.

Я скрестила пальцы, предварительно спрятав в карман брюк. Для самоуспокоения. Дурная привычка.

- Вер, подождешь?

- Угу.

В отличие от коридоров, в кабинете царила прохлада от висевшего сбоку кондиционера. Меня сразу окатило холодом от такой смены температуры. Я старалась ничем не выдать внутреннего напряжения и со спокойным выражением лица присела на предложенный стул. Валентина Ивановна сложила руки в замок и уткнулась в них подбородком.

- Помните, Катя, как при первой нашей встрече я спросила, не авантюристка ли вы случайно?

Я улыбнулась, прекрасно помня этот момент.

- Помню. Я ответила, что никогда за собой ничего подобного не замечала.

Валентина Ивановна вздохнула и, поднявшись с места, пересела на стул рядом со мной. На меня сразу пахнуло сладким цветочным ароматом её духов:

- Сегодня меня поставили весьма в неудобное положение… – пауза, от которой я нервно заерзала на стуле. – Одна весьма влиятельная особа «попросила», - на этом слове Ивановна сделала особое ударение, - отстранить вас… от преподавательской должности в нашей школе. И поверьте, ей противится я не в силах.

Я оторопела. Чтобы осмыслить поступившую информацию нужно время. Как так?

- Фамилия у этой особы, случайно не Савельева? – я совсем не была готова к такому повороту и озвучила в голос свою догадку. Кроме неё больше некому. И проблема теперь, по ходу, не в Ярославе, а в Андрее. Неужели этому не будет конца?

Калашникова поджала губы, никак не подтверждая мое предположение, но и не опровергая. Сама невозмутимость.

- Меня совсем не волнуют ваши