Шрифт:
Закладка:
Фотопробы мне понравились, я тут же попросил уведомить актёров, что они утверждены на роли. По остальным ролям я предложил поработать приданному мне в качестве второго режиссёра некоему Адольфу Бергункеру.
— А массовку набирать будем из местных, — добавил я, глядя на обвисший нос своего помощника.
С ним же мы выбирали места для натурных съёмок. Церковь и хутор нужны были настоящие, а не макеты, хотя солидную часть предполагалось снимать в павильонах «Мосфильма». На натурные съёмки мне предстояло отправиться в компании Стетсона и остальных членов съёмочной группы, но без Вари и детей. У них была запланирована поездка в Одессу к моей любимой тёще. Причём туда Варя и дети отправлялись по поддельным документам, а их маршрут из гостиницы на Киевский вокзал должен был напоминать уход от погони. Мало ли, вдруг за семьёй известного американского бизнесмена ведётся наблюдение?
Я был всецело сосредоточен выбором натуры. Заинтересовавшие меня фотографии откладывал в отдельную стопочку.
Опа, знакомые места! Я держал в руках чёрно-белое фото церкви, на оборотной стороне которой было написано: село Зелёное, Гусятинский сельсовет, Тернопольская область. В памяти сразу всплыли события 1943 года, когда я какое-то время партизанил на Тернопольщине и где у нас с Варей впервые случилось ЭТО!
— Вот эта церквушка мне нравится, — сунул я снимок[24] Бергункеру.
— Хорошо, тогда я сегодня же позвоню в Тернопольский обком партии, попрошу организовать встречу и размещение съёмочной группы.
— Кстати, когда будешь звонить, спроси, как там с бандеровцами, шалят ещё или уже всех в расход пустили?
— Хорошо, и насчёт командировочных выясню…
— Все финансовые издержки я обязался покрыть из своего кармана, так что в этом плане можешь быть спокоен.
Н-да, фильм, конечно, обещал влететь в копеечку: согласно смете в пересчёте на советские деньги бюджет «Вия» должен был составить порядка 300 тысяч рублей. Но деньги уже перечислены, процесс запущен, задний ход включать поздно.
По возвращении в гостиницу я сказал Варе, куда собираюсь отправиться, и она взволнованно взяла моё лицо в свои ладони:
— Фима, почему именно туда, неужели нельзя было выбрать что-то восточнее?
— Церквушка приглянулась, места живописные, всё будто создано для съёмок «Вия». Да и националистов оттуда давно выкурили, так что волноваться не о чем, — приврал я для пущего спокойствия супруги.
Двое суток спустя самолётом из Владивостока прибыла долгожданная техника вместе с достаточно известным в Голливуде оператором Джеймсом Уонгом Хау. Тот наотрез отказался лететь отдельно от своих кинокамер, предпочтя сначала морское путешествие из Лос-Анджелеса во Владивосток, а потом самолёт до Москвы. Ещё через день утром я попрощался с Варей и детьми, которых у запасного выхода гостиницы дожидался неприметный, мышиного цвета «москвич», окна которого, тем не менее, задёргивались шторками.
А вечером того же дня один из вагонов поезда «Москва — Киев» полностью оккупировала наша съёмочная группа, которой предстояло создать первый советский фильм ужасов.
Глава 8
Вобластном центре нас приняли радушно, с вокзала всю съёмочную группу повезли в лучшую местную гостиницу, заверив, что и в Зелёном нас готовы разместить. В тот же вечер меня, Стетсона, Бергункера, Хау, Никулина, Милляра и Быстрицкую повели в харчевню «Тернопіль».
Самую знаменитую Бабу Ягу советского кино на роль старой ведьмы мне выделили без вопросов. Правда, Бабой Ягой Милляр успел побыть однажды, в «Василисе Прекрасной». «Морозко» пока не сняли.
В этой реальности артист был на три года меня младше, однако все, включая меня, обращались к нему по имени-отчеству. Выглядел он и впрямь старше своих лет. Георгий Францевич оказался на редкость эрудированным, весёлым и лёгким в общении человеком, так что в поезде скучать не пришлось.
С дороги мы с радостью приняли приглашение отобедать. Украинская кухня в её лучших проявлениях меня всегда радовала, а здесь принимающая сторона расстаралась на славу.
Борщ! Король стола! Наваристый, ароматный, приправленный салом, а к нему пампушки с чесноком. Колбаски из сельской печи, крученики, полядвица, деруны… Сало, от одного вида которого непроизвольно выделялась слюна, манило своими тонко нарезанными ломтиками с розовыми прожилками.
А ведь многие украинцы не могли позволить себе таких разносолов. Впрочем, и не голодают, утешил я себя, принимаясь за пылающий тёмно-бордовый борщ. Сам видел, что после не столь кровопролитной войны, какая случилась в моей реальности, страна, включая союзные республики, уже крепко стояла на ногах. И пусть без разносолов, но на столе любой семьи всегда имелось, чем подкрепиться. Тем более в сельской местности, где редкое хозяйство обходится без коровы, кур и поросят, а также сада и огорода.
В общем, от обеда не только у меня, у всей съёмочной группы остались самые приятные воспоминания.
В райцентр решили не заезжать, так как он находился дальше от Тернополя, нежели Зелёное. В село наша делегация прибыла на двух автобусах с грузовиком, в кузове которого находились ящики со съёмочным оборудованием. Каждый прибор был проложен соломой во избежание поломки, тем более приличная дорога закончилась у Гримайлова, а дальше шла разбитая грунтовка.
— Добрий день!
К нам метнулся невысокий толстячок с пышными, обвислыми усами и широкой, в половину лица, улыбкой. Хотелось верить, что она искренняя.
— Голова сільський адміністрації Микола Володиморович Нюхня, — представился тот. — Як дісталися?
Я немного знал местную мову и ответил за всех:
— Добрались в целом справно, разве что дороги у вас тут, товарищ Нюхня…
— Тут ми нічого вдіяти не можемо, — огорчённо развёл руками толстячок.
— Но в планах на следующий год сделать щебёночное покрытие, — вставил представитель областной администрации.
Нас повели в сельсовет подхарчиться с дороги. Пусть ассортимент был и не столь впечатляющ, как накануне в Тернополе, однако обилие еды вызывало опасение, что мы встанем из-за стола изрядно потяжелевшими.
Потом последовало размещение личного состава в каком-то бараке, причём малая, женская часть от мужской была отделена двигавшейся на проволоке шторкой. Там поселились Быстрицкая, гримёрша, костюмерша и помощница режиссёра.
Утром мы
