— Сколько же мы с вами не виделись, товарищ Сорокин? — прищурившись, поинтересовался он с лёгким акцентом.

— Почти десять лет, товарищ Сталин, — ответил я, уверенный, что собеседник всё прекрасно помнит, а если нет, попросил кого-нибудь напомнить перед встречей.

— Хорошо выглядите… Костюм индпошив?

— Нет, итальянский, Canali.

— Хорошо сидит и стоит, наверное, дорого? Наша лёгкая промышленность пока больше направлена на удовлетворение нужд простых граждан, но уверен, лет через пять будем выпускать костюмы не хуже этой вашей, канальи… А это, как я понимаю, ваша супруга, Варя? Тоже хорошо выглядит. А как детей зовут?

— Я Софья, — представилась дочка, не дав родителям и рта раскрыть. — А это Данька.

— Даниил, значит, — улыбнулся в усы Вождь и погладил сидевшего на руках супруги сына по редким пока волосёнкам. — Софья, а вы с братиком любите варенье и шоколадные конфеты?

Соня посмотрела на меня. Я подмигнул ей, и она выдала:

— Конечно, дядя Сталин, мы же дети!

— Молодец, за словом в карман не лезешь. — Он тихо рассмеялся и кивнул Поскрёбышеву: — Проводите наших гостей в малую столовую, пусть чаю попьют… А с вами, товарищ Сорокин, мы прогуляемся. Идёмте на улицу, подышим свежим воздухом.

Я обменялся с Варей взглядами и двинулся слева и чуть сзади Сталина. Мы вышли на крыльцо, возле которого стоял ЗИС с заглушённым мотором, и неспешно двинулись по асфальтовой тропинке. Власик держался позади нас метрах в десяти. Отец народов не спешил с разговорами, а я продолжал лихорадочно прокручивать в голове варианты, что ему от меня понадобилось.

— Замечательная погода, — произнёс Сталин, словно ни к кому не обращаясь, глядя в сторону маскирующих высокий забор мохнатых елей.

— Действительно, неплохая, — поддакнул я.

— А вот здесь, — показал он рукой, — у нас сад, выращиваем для себя вишни, яблоки, груши… Вон как вишни цветут!

— Прекрасно цветут. Только, думается, товарищ Сталин, что вы пригласили меня сюда не для того, чтобы любоваться цветущими вишнями.

Конечно, такая наглая выходка в общении с Дядей Джо была чревата, но хотелось сразу дать понять, что не нужно ходить вокруг да около, я готов к серьёзному разговору, ради которого, полагаю, он и пригласил меня на свою дачу.

Иосиф Виссарионович искоса глянул на меня, но вроде не обиделся.

— Верно, не вишнями любоваться я вас пригласил. Хочу сказать, что вы в своей Америке достигли немалых успехов, стали одним из богатейших людей страны. Да и у нас уже вовсю работают ваши универмаги, быстро завоевавшие популярность у населения Советского Союза.

— Да, отчёты о положении дел поступают регулярно. Думаю, сеть универмагов «Победа» нужно расширять, не ограничиваться крупными городами. Опять же, частные подворья получат возможность сбывать свою продукцию по хорошей цене, а покупатель получит свежий продукт лишь с небольшой наценкой.

— Это правильный подход, товарищ Сорокин. Побольше бы нам в Союз таких вот капиталистов, как вы, — усмехнулся он. — Но сейчас я хочу поговорить с вами вот о чём. — Он сделал паузу, и нехорошие предчувствия затопили моё естество. А я всегда доверял своим чувствам, они меня почти никогда не подводили. — Товарищ Сорокин, вы стали одним из богатейших людей Америки. Наверное, уже к Ротшильдам с Морганами подбираетесь?

— Ну, до них мне ещё далеко, — уклончиво ответил я, не понимая, к чему он клонит.

— Тем не менее, по данным наших экономистов, посчитавших ваши активы, вы входите в число пятнадцати богатейших людей США. А ведь в 38-м, если не ошибаюсь, начинали с нуля. Ваша целеустремлённость вызывает искреннее уважение.

— Спасибо…

— Однако, — делает не понравившуюся мне паузу Сталин, — в последнее время вы частенько стали попадать в неприятные истории. То вашу беременную жену с ребёнком похитят, то вас в тюрьму ни за что упекут…

— Второе было связано с первым — месть наркокартеля.

— …Ещё вас внесли в какой-то «чёрный список» Голливуда, — продолжил, словно не услышав меня, Вождь. — В Америке — разгул преступности. К тому же известно немало случаев, когда успешные, казалось бы, бизнесмэны, — выделил он «э», — становились жертвами разного рода биржевых крахов, достаточно вспомнить случившуюся не так уж и давно Великую экономическую депрессию. В то же время в нашей стране обстановка относительно организованной преступности намного более спокойная, с массовым бандитизмом мы разобрались за несколько лет после окончания войны. А наша экономика крепнет на глазах, да вы и сами это знаете. Никаких крахов и депрессий у нас быть не может. И если бы вы свой бизнес перевели в Советский Союз, уверен, это стало бы верным решением.

Я на мгновение опешил, замерев соляным столбом, но тут же взял себя в руки.

— То есть, товарищ Сталин, если я вас правильно понял, вы предлагаете мне продать акции всех моих заокеанских предприятий и со всеми деньгами переехать в Росс… в СССР? Потому что, само собой, сюда я не смогу перетащить ни свои отели в Лас-Вегасе, ни свои газеты, ни киностудию…

— Вы верно уловили мой намёк, товарищ Сорокин, — довольно чувствительно ткнул меня чубуком трубки в грудь собеседник. — Я не настаиваю, как говорится, насильно мил не будешь, но… В Советском Союзе мы разрешили частную собственность, хотя и не в таких масштабах, как в Соединённых Штатах. Например, по всей стране успешно работают артели, и это честное предпринимательство, а не спекулятивно-ростовщическое. Бюрократия, если ещё где-то имеется, выжигается калёным железом. Ничто не должно мешать трудящимся спокойно и плодотворно работать. Мы помним ваши замечания по поводу неэффективности плановой экономики брежневского периода, и никакой Хрущёв уже не экспроприирует частные предприятия в пользу государства. Поэтому при желании вы сможете организовать какое-нибудь небольшое предприятие, которое сможет приносить стабильный доход вам и вашей семье. Почему бы вам, кстати, не организовать частную киностудию, как в Америке? Заодно будете заниматься любимым делом — снимать кинофильмы.

— А чем-то ещё я смогу заниматься? Ведь денег должно быть куда больше, чем только на киностудию. И кстати, не так-то просто вывести такие деньги из США, моими финансовыми операциями могут заинтересоваться, поэтому, даже если я приму ваше предложение, всё это займёт минимум год, да и то в лучшем случае.

— Мы вас не торопим, но и затягивать не советую. А заниматься можете чем угодно, кроме тех направлений, которые затрагивают государственные интересы. Средства массовой информации, например, принадлежат государству, сами должны понимать, что органы пропаганды мы не можем отдать в частные руки.

— Кинофильм тоже может стать пропагандой.

— Каждая картина прежде, чем попасть в прокат, проходит тщательную цензуру, так что это отдельная тема.

— И всё же, ваш какой в этом