— Я не понимаю, о чём Вы говорите. У Вас свои методы, у меня — свои, — он мог бы помочь ей, девушка даже думала о том, чтобы обратиться к нему за советом, но теперь больше всего ей хотелось оказаться как можно дальше от этого мужчины, напоминавшего попавшего под телегу ужа. Девушка осторожно обошла врача и пошла в сторону леса, мужчина последовал за нею. Через каждые несколько шагов он опережал Анну и заглядывал ей в лицо, не скрывая своего пренебрежения и глубоко в душе надеясь увидеть взаимность.

— Вы пытаетесь исцелить неизлечимо больную, — ответил он почти что с жалостью, так осторожно, с родительской заботой пытаясь открыть девушке глаза на мир. — Могу, конечно, отдать Вам должное, Вы не пытаетесь получить за это денег… пока что.

— Я не понимаю, что Вам от меня нужно, — резко произнесла Анна. — Доставшийся Вам случай вполне излечим и мне остаётся только выразить надежду, что Его Светлость в ближайшее время почувствует себя только лучше.

— Конечно, — кивнул врач и в этот раз его цепкая рука, казавшаяся слишком худой и костлявой в сравнении со всем остальным телом, прошедшим не одну битву, схватила Анну за запястье. — Он желает Вас видеть, лечите Вы не очень, но спасать жизни Вам удаётся весьма неплохо.

Анна замерла и попробовала аккуратно, без лишних слов, высвободить руку; сухие пальцы впились в предплечье, девушка будто попала в капкан, из которого теперь нельзя было выбраться. Оказывать более яростное сопротивление было опасно.

— Мне будет достаточно переданной на словах благодарности, — напряжённым голосом сказала она, а в следующую минуту девушка уже следовала за врачом, опустив голову, будто пленница. Порой она ловила на себе любопытные взгляды, посланные соседками из-за приоткрытых ставень. По деревне нёсся нарастающий гул слухов, какие-то отрывки из них долетали и до Аннабелль. Среди них были и вести о травме правителя (которого народ всё равно называл королём), кто-то шептал, что в лесу Иларий столкнулся с медведем, кто-то раздул историю до поединка с ведьмой, которую король сжёг прямо в лесу. К этому прибавлялись шепотки о том, что по выздоровлении правитель устроит большую охоту на ведьм, и очень уж часто звучало в этом шёпоте имя Аннабелль. Возле самых дверей дома Фильбера шепотки, казалось, только и состояли, что из имени, повторявшегося на разные лады вместе со словами: «ведьма», «казнят» и «шваль».

«Вы видели дерево? Без сомнения, её рук дело!» — разглагольствовала супруга Фильбера, высокая женщина, во всех чертах которой прослеживалась некоторая шарообразность: плавные линии фигуры и лица делали её похожей на Мадонну, а крикливый голос, периодически вспыхивавшая беспричинная злоба и тяга к гнусным сплетням мгновенно снимали её с пьедестала богини и возвращали к уличным торговкам. Супруг слушал её, сверля жену тяжёлым взглядом, словно дожидался, когда та замолчит, чтобы прочитать ей нотацию о том, что нельзя злословить и вообще рассказывать ему эти сплетни, но по лицу его было видно, что ему ужасно нравится слушать эту ложь, идущую под руку с ненавистью и бредом; впервые в жене он нашёл единомышленника. Женщина говорила нарочно громко, чтобы хотя бы обрывки фраз доносились до лежавшего в соседней комнате Илария. По настоянию хозяев его разместили в хозяйской спальне, окна которой выходили на главную площадь, в середине которой теперь красовалось огромное дерево, выросшее буквально за одну ночь. Его листья сверкали в лучах солнца и в густой зелени белыми звёздами вспыхивали цветы. Анна увидела его лишь краем глаза, да пара слов, оброненные хозяйкой, напомнила ей о давнем разговоре с ведьмой.

«…сможет лечить любые болезни», — девушка непроизвольно улыбнулась, жена Фильбера решила, что это её слова вызвали такую дьявольскую улыбку, которую Анна всячески пыталась подавить.

— Зачем Вы привели её? Что у нас дома делает эта ведьма? — кричала она, поворачиваясь в сторону комнаты, где лежал Иларий.

— Его Светлость желал видеть её, — полубезразличным тоном произнёс врач, проводя девушку мимо недовольных супругов.

— Правильно, осудите её, она ведьма, — принялась она.

— Не нужно ли Вам заняться какой-нибудь работой по дому? — настойчиво спросил мужчина и, кивнув на прощание, втолкнул Анну в спальню. Иларий лежал, из последних сил сдерживая смех. Его нога, перебинтованная, но всё равно заметно искривлённая, была намертво примотана к перекладине, не дававшей не то, что пошевелить конечностью, но даже сколько-то приподнять корпус.

Он искренне улыбнулся вошедшей, девушка кивнула в ответ, немного смутившись, и сделала реверанс. Иларий жестом попросил её подняться как можно скорее и не утруждать себя излишними вежливостями. Затем он махнул рукой своему врачу и тот скрылся за дверью, смиренно кланяясь на каждом шагу.

— Анна, — произнёс правитель, когда дверь за врачом закрылась, — моя дорогая спасительница. Нет-нет, ни в коем случае не краснейте и не вздумайте утверждать, что таковой не являетесь. Я обязан Вам своей жизнью, это точно. В благодарность я согласен исполнить любое Ваше желание. Чего Вы хотите? — на секунду Анна задумалась, не воспользоваться ли этой возможностью, а правитель тем временем продолжил: — Хотите наряды? Я пришлю лучшее из столицы. Или лошадь? Я отдам свою, готов поклясться, это лучшая лошадь в стране.

— Мне ничего не нужно, — с доброй улыбкой произнесла девушка, прерывая поток слов, казавшийся бесконечным. Иларий смерил её полным сомнения взглядом и тяжело вздохнул. Упершись руками в края постели, он начал приподнимать корпус, чтобы сесть и приобрести, как ему казалось, более серьёзный вид. Анна сделала шаг ему навстречу, предлагая помощь. Вдруг дикий зверь показался ей вполне ручным.

— Не стоит, Вы и так слишком часто спасаете меня в последнее время, — ответил он и, наконец-то выпрямившись, смерил девушку тяжёлым взглядом. — Вас считают ведьмой.

Он явно ждал от неё какой-нибудь реакции, подтверждавшей или опровергавшей его слова. Анна же