— Угх… — вырвался сдавленный звук.

Зеле задержала дыхание, но ровно до того момента, пока Джон не двинулся обратно. Обхватив девушку за талию он принялся постепенно наращивать темп. Каждый раз почти вытаскивая и загоняя член под самый корень, наслаждался непроизвольными стонами Зеле. Кроме этого, удовольствие доставляло чувствовать, как плоть бабочки сжимает его от каждого толчка.

Скорость увеличивалась, теперь кроме стонов в комнате появились шлёпающие и хлюпающие звуки. Периодически на пол с глухим стуком на падали капли любовных соков Зеле, иногда вследствие тряски они липли к её бёдрам, стекали по ногам.

— Уф-ух-ух-ах-ах-ай-ух. — звучало при каждом ритмичном толчке.

Зеле уже слабо понимала, что происходит, зачем согласилась, что чувствует. Это было странно. Странно и-и-и… приятно.

Она всё совсем не так представляла, но кажется, что так даже лучше.

«Он всё-таки более опытен в этом», — промелькнула шальная мысль.

Бабочка не особо соображала, что именно ей нравится во всём происходящем, почему это так заводит. Потому что этот изврат сейчас имеет её в попку? Может, потому что она стоит, согнувшись и оттопырив задницу? Может, по своему пикантности ситуации добавляет то, что она делает это в комнате Наташи?

Тем временем, Джон обхватил непослушные волосы девушки, собрав их в один мощный конский хвост, а затем потянул на себя, насаживая на член и заставляя Зеле ещё сильнее выгнуть спину. Было в этом что-то такое, отчего без того нахлынувшее возбуждение превратилось в настоящее цунами. Контролировать себя в такой ситуации стало просто невозможно.

Это первый раз, когда Зеле приоткрыла ротик, выпуская на свободу протяжный полный сладострастия стон. Джон в награду пришпорил бабочку по ягодице.

— А-ах! — девушка сжала его член с новой силой и задвигала попкой ещё активнее.

Уже через десять минут таких скачек сопротивление колечка Зеле значительно ослабло. Парень чувствовал, что они оба стремительно мчатся к финалу.

Джон поднял и прижал Зеле себе. Одна рука сжимала её упругую грудку, поигрывала пальцами с возбужденным соском, а вторая переместилась между подрагивающих ножек и вместе с движениями Джона принялась ритмично теребить самую чувствительную точку бабочки.

Звуки секса стали звучать чаще и ритмичнее.

Попка Зеле пульсировала от наслаждения. Кожа покрылась потом, дыхание сбилось, вздохи девушки стали раздаваться беспорядочно, даже не в такт толчкам, а сознание заволокло розовой пеленой.

Ещё несколько финальных движений, Джон крепко прижимает к себе тело Зеле и загоняет заряженный член под самый корень. Девушка в ответ выгибается и замирает.

Оба почувствовали, что натяжение струны достигло своего пика, и она сейчас лопнет.

Оргазм был фееричный. Как вспышка света в полностью тёмном помещении. Джон спускал без конца, а тело Зеле буквально содрогалось от нахлынувших волн блаженства. Это было лучшее, что она испытывала за всю свою жизнь. Самое невероятное и самое яркое чувство. Чистое, горячее и неповторимое.

Когда розовая пелена развеялась, Зеле вновь упала грудью на комод. Хотелось просто завалиться на пол, но член Джона по прежнему был внутри неё.

— Ух… — тяжело выдохнула она.

«Надо, наверное, что-то сказать… или сделать… или… трусы надеть. А то вдруг Наташа вернётся, а я тут не пойми, чем занимаюсь… Ещё этот… молчит. Чего он молчит? Хотя нет, пусть лучше молчит, иначе мне снова захочется его убить».

— Чего… ух… молчишь? — зачем-то спросила Зеле.

На секунду в комнате повисла тишина, а после Джон выдал первое, что пришло в голову.

— Кхм… Как дела?

У Зеле дёрнулся глаз. Учитывая, что его член в её попе, живот буквально залит его семенем, они разнесли комнату Наташи и… что там ещё?

В общем…

«Лучше бы он молчал».

Казалось бы, на этом всё, теперь надо как-то развязать завязавшийся узелок, но события внезапно приняли неожиданный поворот.

В комнате, где сейчас находилась сцепленная обстоятельствами парочка вдруг плавно зажёгся мягкий и тусклый свет.

Сон был довольно редким событием для Наташи. Зачастую его не было совсем, либо в таком маленьком количестве, что едва ли поворачивался язык назвать это полноценным отдыхом. Потому, когда доктору выпадал свободный час или два, она использовала его на полную катушку.

В больнице часто бывает шумно, не всегда по делу, не всегда срочно и, чтобы не подскакивать каждый раз, женщина использовала беруши.

Впрочем, сегодня был какой-то отвратительный день. Кто-то действительно очень сильно шумел, причём настолько, что даже ушные затычки почти не справлялись. В какой-то момент дебоширы стали чрезвычайно громкими, что она невольно проснулась. На ощупь зажгла лампу. Комнату наполнил мягкий желтоватый свет, женщина устало зевнула, потянулась и уселась на постели. Протерев сонные глазы, наконец, окинула взглядом комнату и замерла.

Закрыла глаза, снова потёрла, и опять открыла.

«Нет. Мне кажется».

Она никак не могла поверить, да и подумать в то, что когда проснётся, то её комната превратиться в руины посреди которых будет сношаться Зеле с мистером Джонатаном. Какой-то сюр или же своеобразный кошмар?

Джон смотрел на Наташу, Зеле смотрела на Наташу, Наташа смотрела на обоих. Её лицо в этот было настолько невинное и растерянное, что хотелось всё бросить и начать жалеть.

— Наташа. — Джон бодро кивнул в знак приветствия. — Доброе утро. — хотя уже был вечер, подземный вечер.

— Наташа, м-м-мы это… — затроила Зеле.

Губы женщины дрогнули, взгляд стал ещё более растерянным.

«О, эон, она просто ангел», — подумал Джон.

— Из… из… извините… — наконец произнесла доктор, сохраняя растерянное выражение лица. И куда-то потянулась рукой.

Глаза Джона случайно дернулись по направлению её руки, проследовали к краю кровати, где парень заметил весьма любопытную штуку, о которой ему довелось прочитать в какой-то книге старого и уже раритетного оружия.

«РУЧНОЙ РЕВОЛЬВЕРНЫЙ ГРАНАТОМЁТ РГ-МАТЬ-ЕГО-ЛЮБИЛ-6!» — отчеканил его мозг, а затем предупредил, что контактировать со снарядом будет плохой идеей и, во избежании несчастных случаев, помещение лучше покинуть. — «Ангелы не хранят в своей спальне гранатомёты!»

— Наташа… Наташа, давайте поговорим. —