class="p1">Диагноз Гулда, ставший смертным приговором, послужил толчком к началу самого изощренного фарса в его карьере. Доктор Манн поклялся хранить тайну. Гулд настоял на том, чтобы и без того хрупкой Элли ничего не говорили. То же самое касалось детей и, что самое важное, улицы. С той весны посещение Мунном Гулда стало постоянной работой, почти полностью исключающей других пациентов. Всякий раз, когда Гулд отправлялся в путешествие, Мунн ехал с ним, чтобы Гулд не оказался вынужденным консультироваться с другими, более разговорчивыми врачами вдали от Нью-Йорка. В течение следующих четырех с половиной лет Гулд прилагал неимоверные усилия, чтобы скрыть свои симптомы и одновременно выдержать огромную нагрузку — нагрузку, которая становилась еще более сложной и жизненно важной из-за его уверенности в том, что он должен срочно упаковать свои запутанные дела как можно аккуратнее для следующего поколения.

В мае того года Гулд отправился на запад на борту недавно приобретенного и роскошно обставленного железнодорожного вагона — изысканного дворца на колесах, названного в честь той же богини, которую чтила его яхта: Аталанта.[469] Позже в том же месяце он попал в нежелательные заголовки, когда заболел недалеко от Канзас-Сити. Когда его расспрашивали, в его офисе сказали, что болезнь Гулда — это возвращение его старой хронической болезни, невралгии, для лечения которой его врач прописал горный воздух. Таким образом, «Аталанта» отправилась в Пуэбло, штат Колорадо, где Гулда заметили разъезжающим по городу в открытой повозке. Через несколько дней репортер столкнулся с магнатом на железнодорожной платформе в Каронделе. По мнению журналиста, Гулд выглядел слабым, вялым и неустойчивым. Он «ни разу не выпрямился в прежнем вызывающем состоянии». Когда к нему подошли и спросили, как он себя чувствует, Гулд мягко и почти извиняющимся тоном объяснил: «У нас было утомительное путешествие».[470] Через два дня после этого он сделал остановку в Мемфисе, чтобы осмотреть недавно приобретенную дорогу, но к 16 июня вернулся в Нью-Йорк, где его состояние стало предметом бурных обсуждений. На фоне публичных дебатов о том, скоро ли он умрет, Гулд отправил Сейджа, чтобы тот развеял слухи. Сейдж сурово предупредил репортеров, что Гулд «еще долго будет показывать некоторым из этих людей на Уолл-стрит, что он очень даже жив».[471]

В начале лета Гулд уединился в Линдхерсте со своей семьей и цветами. Там, в середине июля, он дал интервью, призванное успокоить страхи. Репортер «Филадельфия Таймс» описал Джея, выходящего из знаменитой оранжереи, в руках у него были два больших горшка с кустами молодых роз. На Гулде была соломенная шляпа, синий фланелевый костюм и войлочные тапочки. Он выглядел худым и бледным, но казался бодрым. «Они выставляют меня безнадежным случаем», — усмехнулся он. «Ну, все не так плохо. Я скорее несчастен, чем болен». Он вспомнил свою историю невралгии и давнюю проблему с бессонницей, добавив, что, к счастью, в эти дни он вдвойне отстранен от забот, связанных с бизнесом. Его сыновья, особенно старший, Джордж, в сотрудничестве с мистером Сейджем и мистером Диллоном, проявляли себя как вполне способные финансовые лейтенанты. Теперь Гулд считал себя «садовником в первую, последнюю очередь и почти все время». До конца лета он намеревался воздерживаться от коммерческих дел и ждать появления второго внука, который должен был родиться в августе. «Я не берусь утверждать, что мой разум свободен от мыслей о моих предприятиях — человек не может оставить свой интеллект в офисе и принести домой только тело, — но я отвлекаю себя».[472]

Через две недели Джей вместе с Элли, несколькими детьми, Элис Нортроп и Мунном отправился в Саратогу. Там Гулды поселились в двух больших коттеджах на территории отеля «Юнайтед Стейтс». (Морозини, его жена и их младшая дочь Гилия приехали через несколько дней после Гулдов, сняв номера в самом отеле). Гулд отказался окунуться в воды, прославившие город, но все же расслабился. Мультимиллионер открыто дремал на пьяцце отеля, ужинал в большой общественной столовой и каждый вечер прогуливался с Морозини. Когда в город приезжал цирк, он маневрировал своим креслом на пьяцце, чтобы получить отличный вид на парад. Знакомые постояльцев отеля, среди которых были Фрэнк Уорк и Генри Клеус, рассказывали репортерам, что Гулд, хотя и был достаточно разговорчив, когда речь заходила о нефинансовых темах, упорно отказывался общаться с магазинами. (Руководство отеля в то же время подтвердило, что Гулд отклонил предложение установить в его коттедже частный провод). «Если когда-либо человек и был безразличен к акциям и колебаниям фондового рынка, — отмечал собеседник „Таймс“, — то Джей Гулд как раз сейчас выдает себя за такого человека».[473] Оперируя более близкой перспективой, Алиса наблюдала то, что не могли заметить репортеры: Ее дядя «должен был лежать на кровати и отдыхать, прежде чем куда-то идти».[474] Мунн никогда не отходила от него далеко. Тем временем Элли продолжала медленно угасать: во время пребывания семьи на курорте у нее случился легкий инсульт.

После Саратоги Элли вернулась в Линдхерст. Однако Джей настоял на том, чтобы совершить поездку в Роксбери вместе с Нелли, Элис, Говардом, Анной и Фрэнком. Последний раз Джей был в своем старом доме годом ранее вместе с Элли. До этого он приезжал один в 1880 году, чтобы установить памятник над могилой своих родителей и сестер. Теперь он намеревался показать внукам Джона Берра Гулда их родные места. Остановившись в городе на несколько дней, группа выехала из «Аталанты» Гулда, остановившейся на железной дороге «Ольстер и Делавэр» возле станции Роксбери. Оттуда Джей — без телохранителей, которые здесь были не нужны, — провел молодых людей по деревне пешком. Он показал им бывший дом Гулдов в центре города, указал на жестяную лавку и познакомил их с такими знаменитостями, как Гамильтон Бурханс и «кузина» Мария Бурханс Лорен. Позже Джей нанял повозки и возил детей на могилы у Желтого дома собраний. Они также побывали на старой ферме Гулдов, посетили школу, где Джей задолго до этого боролся с Джоном Берроузом, и поднялись на вершину горы Утсаянта. В другой день Джей с мальчишеским восторгом уделил время ловле форели на озере Фурлоу близ городка Арквилл — прекрасном участке земли и воды в нескольких милях от Роксбери. (Впоследствии Джордж купил это место, планируя построить там деревенский домик, который, как он надеялся, понравится его отцу). «Я никогда не видела отца таким веселым», — писала Нелли своей матери. «Он так изменился, старые воспоминания и старые друзья очень скрасили его».[475] Вполне уместно, что во время посещения Джеем места своего