Ну, твою мать...

Куда уж пугать меня еще сильнее?

Все, обыск закончен. Влад все-таки возвращается ко мне, склоняется вперед перехватывая у меня Маруську. Плюшка недовольно ворчит, но перекладывается с рук на руки, все равно упрямо стискивая реснички. Правильно, за сон нужно бороться до последнего. Это то самое счастье, которого мне сейчас в моей жизни очень не хватает.

Амбалам, кстати, не нравится этот ритуал передачи из рук в руки подозрительного кулька, да еще и в одеяле. Они даже начинают щупать одеяло,  в попытках найти в его складках боевой арсенал.

— Разбудите мне ребенка, я оторву вам головы по одному, — устало роняю я, выбираясь из машины и выпрямляясь. Наверное, так обращаться к телохранителям миллиардера — не очень обдуманно, но если серьезно — мне уже чертовски надоело бояться. Не хочу шарахаться от каждой тени.

Мое появление производит необходимый Владу фуррор. По крайней  мере, охранники, дернувшиеся в мою сторону с очень насупленными лицами, резко теряют в дерзости. И даже снисходят до оправданий.

— Мы делаем свою работу, — нервно произносит один из дядечек, которому я и до подбородка не достанем. Он дергается взглядом в сторону машины позади. Так, понятно, моя двойняшка сидит там, все-таки.

— Делайте, — морщусь я, обнимая себя за плечи, — но с ребенком будьте любезны быть поаккуратнее.

Я не смотрю на тачку за плечами охраны. И фары в глаза светят, и я просто не хочу. Хочу уснуть, проснуться — и чтоб все это взяло и закончилось. Как жаль, что так не бывает.

Я слышу щелчок автомобильной двери, краем глаза замечаю, как коренастый мужской силуэт вырисовывается сбоку от машины. Мужчина выбирается с заднего сиденья автомобиля и так и останавливается там. Мне мерещится этот изучающий пристальный взгляд на лице, или все-таки нет?

Охранники не то чтобы меня слушаются, но чуть посовещавшись, находят третье решение — один из них возвращается к машине и возвращается со взятым оттуда металлодетектором. Ну, и правильно, нефиг мою Плюшку щупать всяким там.

Возвращается охранник не один. Вслед за ним шагает Он.

Я почему-то безошибочно понимаю, кто это такой, хотя, если честно так и не нашла в себе сил даже загуглить, как выглядит Дмитрий Алексеевич Кайсаров. Даже не знаю, есть ли его фотографии в сети. Может и нету.

И все же узнать его у меня получается без труда. Хотя, много ли было вариантов?

Одно понятно — этот человек точно не охранник. Даже его костюм сидит на нем иначе и не отдает этим удивительным "эффектом шестерки", когда ты смотришь на человека в дорогом костюме и понимаешь - он по жизни носится у больших людей на побегушках. Да, зарабатывает много, но все равно шестерка... Персонаж передо мной, напротив, холеный, матерый, будто раскладывающий прищуром темных глаз всю вселенную на составляющие, и мгновенно этим составляющим выписывающий ценник.

Если Козыря я постоянно сравнивала с акулой, сейчас передо мной стоит мегалодон, способный живьем сожрать динозавра.

— Дмитрий Алексеевич, мы не закончили… — подает вяк один из охранников.

Он даже не обращает внимания на это выступление, останавливаясь в двух шагах от меня, и сканируя меня взглядом от головы и до пят.

— Повернись боком, — спокойный ровный приказной тон.

— А зубы вам показать не надо? — я поднимаю бровь. Что бы там ни было — но этот мужчина бросил мою мать. И еще не очень понятно, каким образом — воспитывал мою сестру. Не исключен вариант со считалочкой, когда он просто ткнул пальцем в одну из родившихся близняшек, решив, что со мной ему знакомиться не обязательно.

— Надо будет — покажешь, — бесстрастно роняет Кайсаров, скрещиваясь со мной взглядом.

Да-да, здравствуй папочка.

Я не двигаюсь ни единой мышцей. Меня будто натягивает чья-то невидимая сильная рука — от затылка и до пяток, в тугую струну, разворачивая плечи "на амбразуру" и наполняя сталью под завязку.

Пошел он. Если с той дочерью, что он воспитывал сам, практикуется подобное обращение, то я пожалуй, не буду расстраиваться, что познакомилась с папочкой так поздно. Можем и закончить наше знакомство на этом.

Уголок губы Кайсарова дергается, слегка одобрительно. Он обходит меня сам. На расстоянии, продолжая придирчиво рассматривать, будто реально лошадь себе выбирает.

— Я хотел бы прояснить ситуацию, господа, — бесстрастно произносит Кайсаров, снова останавливаясь напротив меня, снова встречаясь со мной взглядами, — вы ведь понимаете, что явиться ко мне вот так недостаточно, чтобы я взял и развесил уши? Прежде, чем я вообще позволю вам говорить, эта барышня, — взгляд Кайсарова, устремленный на меня становится острее, — сдаст кровь на генетическую экспертизу. И только по её результатам я буду определять вашу судьбу.

Можно подумать, я пришла сюда торговаться за наследство. Хотя… Пусть делает, что хочет. Лишь бы закрыть этот вопрос поскорее.

— У меня к вам только один вопрос, Дмитрий Алексеевич, — Влад кажется, прохлопал ушами фраз “позволю вам говорить”, — а Анжелика Дмитриевна там в машине не уснула? Мне почему-то думалась, что и она должна… Удивиться.

Ой, Владик, как волшебно ты все-таки врешь. Ведь по твоему триумфальному тону, почуявшего кровь хищника слышно, что если ты чего и ожидал от Анжелики Кайсаровой, то точно не удивления.

У Кайсарова сужаются глаза.

Тональность вопроса он понимает абсолютно, ну конечно — чай не первый день “замужем”, т.е. в большом бизнесе. И подобный тон — это точно не то, что он привык слушать в адрес себя или кого-то из своей семьи.

— Ты хочешь в чем-то обвинить мою дочь, щегол?

Сказать по-честному он произносит это так вкрадчиво, что разумеется хочется тут же перехотеть, даже если очень хочется. Впрочем, Влад — не я. Он спокойно выдерживает тяжелый взгляд Кайсарова, вопреки тому, что неприятностей он может организовать вам обоим.

— Я просил встречу с вами двоими, — он даже раздраженно кривится, всем своим видом выказывая свое неудовольствие, — и получаю ровно половину оговоренного.

— Мне обещали важную для моей семьи информацию, — равнодушно отрезает Кайсаров, — а притащили ко мне какую-то куклу. Будто подделать уличную выскочку под мою дочь — означает заранее добиться от меня хоть чего-то. Одно не понимаю — зачем вы притащили с собой девчонку? Думали разжалобить? Не жалко?

Это он про меня? Это я ему уличная выскочка? Это моей дочери он пытается угрожать?

— Да чья бы корова мычала с разговором о подделках, — не удерживаюсь я, медленно закипая от тщательно сдерживаемой ярости. Терпение мое закончилось, и новую партию я пока заказывать не буду.

— Девочка, — медленно проговаривает Кайсаров, возвращаясь взглядом ко мне, — покуда ты меня не раздражаешь — я не планирую для тебя ничего плохого. Ты понимаешь намеки?