Шрифт:
Закладка:
Скорее всего, речь идёт о рядовом Демиденко. В 1991 году о его деле рассказал журналистам генерал-майор юстиции Виктор Яськин, в годы афганской войны прослуживший пять лет председателем военного трибунала Туркестанского округа: «За измену Родине был расстрелян некто Демиденко. Он самовольно покинул расположение части, ушел к моджахедам, воевал против нас с оружием в руках, запятнал себя кровью советских солдат… В кассационной жалобе он писал, что его нельзя судить за измену Родине, ибо он принял мусульманство. Но трибунал посчитал иначе».
Однако самыми малоизвестными остаются не факты измены или особо тяжкие уголовные проступки, а случаи осуждения офицеров, занимавших командные посты и обвинённых в провалах на поле боя. Такие прецеденты в Афганистане 1979–1989 годах были и, возможно, не единичные. Но помимо сроков архивной давности они плотно закрыты военной тайной.
Отдельные упоминания есть лишь в мемуарной литературе. Так, полковник в отставке Пётр Корытный, служивший в Афганистане командиром разведывательного батальона 201-й дивизии, вспоминал неудачный вертолётный десант в горах провинции Тахар. В тот день 17 июня 1986 года из-за ошибок и нераспорядительности командира эскадрильи вертолётчиков десант разведбата был высажен не там и не туда, попал под огонь противника и понёс потери. Был ранен и комбат Корытный, уже на исходе XX века он вспоминал последствия неудачного боя: «В Ташкенте, в госпиталь ко мне приезжал следователь военной прокуратуры и снял с меня показания. Позднее я узнал, что командир эскадрильи все же был осужден военным трибуналом сроком на 10 лет».
«В условиях реальной боевой обстановки…»
Хотя в Афганистане формально не было войны – признанное правительство страны, наоборот, являлось союзником СССР, – однако все связанные с «ограниченным контингентом» трибуналы при расследовании и вынесении приговоров учитывали то, что в документах тех лет официально именовалось ёмкой фразой: «В условиях реальной боевой обстановки…»
Однако практика трибуналов «в условиях реальной боевой обстановки» всё же имела некое внутреннее противоречие – советские органы военной юстиции в 1979–1989 годах на территории Демократической республики Афганистан, изо всех сил пытались действовать, как будто работали, действительно, на территории некоей демократической республики, а не в зоне средневековых племён. За насилие в отношении мирных или якобы мирных афганцев пытались карать по тем же нормам и с той же строгостью, как если бы оно было совершено в отношении советских граждан на территории СССР. И нет уверенности, что в условиях не только «реальной боевой обстановки», но и в условиях реального средневековья это было оправданно и целесообразно.
Впрочем, основная масса трибунальских дел относилась к уголовным проступкам средней и небольшой тяжести. «В условиях реальной боевой обстановки» такие дела рассматривались в расположении воинских частей и в срок – от начала расследования до вынесения приговора – не более 10 суток. Так, в 1986 году гарнизонный трибунал в Пули-Хумри почти 99 % дел рассмотрел в 10-дневный срок. Армейский трибунал в Кабуле рассматривал дела несколько более сложные, поэтому за 1986 год в 10 суток уложился лишь при вынесении 78 % решений и приговоров.
Попыткам соблюсти все законные процедуры следствия мешала та самая «реальная боевая обстановка». Например, выезды на место преступления и проведения следственных действий зачастую оборачивались стычками с противником. Так, в июле 1986 года группа судьи гарнизонного трибунала Пули-Хумри капитана юстиции Васнева А. И. при следовании к месту рассмотрения дела попал под обстрел душманов. Судье пришлось непосредственно вступить в бой – редкий случай для нашего «афганского» десятилетия.
Среди материалов пресс-служб военных судов РФ приводится и случай, когда группе судей армейского трибунала для проведения следственного эксперимента с участием подсудимого и свидетелей потребовалось отправиться из Кабула к туннелю на перевале Саланг. В ходе следственных действий охранению трибунала пришлось вести бой с противником.
Юридическую историю необъявленной войны в Афганистане завершил даже не вывод войск, а подписанное Горбачёвым 28 ноября 1989 года постановление Верховного Совета СССР об амнистии. Первый пункт этого эпохального документа гласил: «Освободить бывших военнослужащих от уголовной ответственности за преступления, совершенные ими во время прохождения воинской службы в Афганистане (декабрь 1979 года – февраль 1989 года)».
Пожалуй, это одно из немногих решений Горбачёва, которое – взвесив все плюсы и минусы – можно одобрить даже спустя треть века. К моменту амнистии в местах лишения свободы отбывали различные сроки порядка 420 бывших солдат и офицеров Ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Все они вышли на свободу, все связанные с афганской эпопеей уголовные дела военнослужащих были прекращены.
С декабря 1979 года по февраль 1989 года, когда советские войска были выведены из этой страны, через части Ограниченного контингента прошло порядка 620 тысяч солдат и офицеров. Всё афганское десятилетие шесть военных трибуналов (окружной в Ташкенте, армейский в Кабуле и четыре гарнизонных) ежедневно и весьма активно боролись с преступностью в рядах вооружённых сил – за тот же период, с декабря 1979 года по февраль 1989 года, ими осуждено 4307 человек, то есть значительно менее 1 % от всех наших военнослужащих, побывавших в Афганистане.
Без сомнения, трибуналы раскрыли и осудили там и тогда далеко не всю преступность. Возможно, реальное число преступлений превосходило раскрытое в разы, но даже с этим допущением, мы можем обоснованно утверждать, что более 90 % наших участников той необъявленной войны чисты как с юридической, так и с моральной точки зрения.
Глава 31. Китайский фронт «холодной войны»
«Холодное» противостояние СССР шло не только с
