— Мы договаривались встретиться в восемь, — заметил Дас наигранно строго. — Ты не спешила.

Ася покосилась на циферблат смартфона, время на котором почти перевалило за девять вечера. Вдруг она заметила трещину, пролегавшую, словно лощина, от одного края экрана к другому, и не смогла скрыть разочарования на лице.

— Да не расстраивайся так. Главное, что пришла, — вновь заговорил Дас.

— Я расстроена, потому что час назад меня чуть не сбила машина «Пути».

— Что?! — воскликнула Ма, и ленивая пассивность тут же сошла с ее лица. — Что произошло?

— Ты обламываешь все веселье, — угрюмо заметил Дас, однако из его голоса исчезла привычная ирония.

Ася в красках рассказала, где была и что произошло, не забыв уточнить и о предшествующем припадке Ксении, и о неожиданной помощи Ярослава. Она говорила, и сама не могла поверить, что повествует о том, что несколько часов назад случилось с ней, а не с кем-то другим, незнакомым. Ребята присмирели и с тревогой вслушивались в ее слова.

— Тебе повезло, что Ярослав был там, но… — заговорила Ма, сжимая в руке бокал, полный вина.

— Но это жесть как странно, — закончил за нее Дас.

— Не знаю, — грустно пожала плечами Ася. — Он сам рисковал жизнью, когда бросился под машину. Да и так волновался… Не знаю.

— Значит, — в руках Даса вновь появился кальянный мундштук, — мы празднуем, что ты выжила сегодня благодаря нашему новому верному последователю.

— Дас, — Ма попыталась выбить трубку из рук мужчины, однако он ловко ее поднял и легко задел девушку по голове. — Ты понимаешь, что не время для шуток?!

— Нет-нет, — возразила вдруг Ася. — Все хорошо. Давайте отвлечемся. Меньше всего я бы сейчас хотела лежать в кровати и обдумывать мою близкую кончину.

— Учись, — хмыкнул Дас и демонстративно протянул мундштук Асе, которая с некоторым сомнением взяла его в руки. Ма же просто покачала головой.

Некоторое время ребята болтали на отвлеченные темы. Терпко-жгучий дым щекотал легкие и разливался по всему телу сладостной легкостью. Боль в затылке отступила, и Ася наконец смогла расслабиться, сидя на диванчике.

Из динамиков звучала авторская песня в аккомпанементе с гитарными аккордами и переборами. Воздух наполнился запахом ванильного табака. После нескольких бокалов вина Асины глаза начали слипаться, а мысли путаться. Она все чаще молчала и зависала в своих мыслях, отвлекаясь от тихих разговоров ребят. Все отчетливее она видела перед глазами яркий свет фар, слышала истеричный визг шин и чувствовала чужие руки, отталкивающие ее с дороги, на груди. Все те мысли, от которых она пыталась избавиться, с каплей алкоголя стали настойчивее, а неприятные чувства обострились.

Послышался голос Боба Дилана, запевающего о небесных вратах. Вдруг Асино сознание поразила неприятная мысль, которую развязавшийся язык тут же поспешил озвучить.

— Я вот думаю… — задумчиво начала она, привлекая внимание ребят, до этого обсуждавших какую-то теорию заговора. — Паша же теперь главный… И… — мысли шли с трудом. — Неужели это покушение — его рук дело?

— Нет, — тут же грубо отрезала Ма.

— Почему?

— Просто потому что это Коэн, — хмыкнул Дас. — Он никогда бы не запачкал руки в чужой крови. Тем более в твоей.

— Он всегда был таким? — спросила Ася, сама не зная, что имеет ввиду.

— Каким?

— Ну, всегда боролся, отстаивал что-то…

— О-о, да, — протянула Ма, коротко рассмеявшись и взглянув на Даса. — Справедливость — его конек.

— Это тот самый тяжелый случай, — участливо протянул Дас. — Вечные идеалы, вера в мир во всем мире.

— Но вот чего я не понимаю, — с энтузиазмом заговорила Ася, уличив возможность лишний раз обсудить Пашу. — Как он оказался против своего отца?

— Это результат долгой и кропотливой работы меня и Даса.

— Вы вправили ему мозги? — с усмешкой спросила Ася неверяще.

— Он был одиноким мальчиком без друзей с очень странными взглядами на жизнь, — заговорил Дас, погружаясь в далекие воспоминания. — Я вступился за него перед задирами-одноклассниками, а потом понял, почему его задирают. Малец был всерьез уверен, что лучше всех вместе взятых в этой школе, твердил о каких-то вечных идеалах, повторял заученные отцом фразы о предназначениях и верах. Я сотню раз пожалел, что помог ему, потому что он не прекращал болтать об этом религиозном бреде.

— Но потом ты преподал ему отличный жизненный урок, — хмыкнула Ма, приподняв свой бокал.

— Я сказал, что, если он не заткнется, я лично отведу его на встречу к Всевышнему, — подтвердил Дас довольно.

— Значит, в детстве он был примерным сектантом? — удивленно переспросила Ася.

— Он же рос, держась за юбку своего отца и, видимо, играл в солдатиков на всех собраниях «Пути».

— А его мать? — не удержалась от вопроса заинтригованная Ася.

— Она умерла при родах, — мрачно ответила Ма.

— И что, вы просто донесли до него мысль, что секта — это неправильно?

— Мы только открыли ему глаза на сумасшествие вокруг. Кульминацией стало его первое особое собрание, — Ма сморщилась. — В восемнадцать он увидел ритуальное убийство и до конца убедился в том, что оказался в полнейшем…

— И кончилась его детская наивность, — подтвердил Дас. — С того момента он начал бредить идеями, которыми живет сейчас.

Ася задумчиво замолчала. Она вдруг остро осознала их с Пашей кардинальное различие. Он с самого детства жил во лжи, невольно стал частью выстраиваемой собственным отцом империи зла, в которую сам искренне верил. На деле маленький мальчик никогда не мог довериться своим близким: мать покинула его, не успев даже увидеть, а отец пользовался детским доверием, взращивал своего собственного приемника, чтобы потом передать в руки юноше тщательно склеенный карточный домик. Паша был одинок, не понят, обманут, отвергнут. Ему всего-навсего повезло, что он встретил своих друзей, которые не отвернулись от странного мальчишки с причудами, а показали ему настоящую жизнь и правду, которую он сам мог выбрать.

Ася же все свое детство провела в любящей полной семье, где чувствовала себя частичкой чистой и безграничной любви. Где по выходным она неизменно получала мороженое, а на праздники могла выбрать любую понравившуюся куклу. Она просыпалась в собственной мягкой кровати не с мыслями о предстоящих собраниях, не проводила свободное время за проповедями и молитвами, не терзала свое детское сознание недетскими заповедями.

От этих мыслей у Аси сжалось сердце. Она чувствовала такое сочувствие к Павлу, какого еще никогда не испытывала, и так сильно вдруг захотела оказаться рядом, что на глаза выступили непрошенные слезы. Ей хотелось разделить эту участь с Пашей, помочь ему преодолеть свое прошлое, избавиться от груза темных воспоминаний, стереть с сознания лживые наставления и протянуть дорожку к тому