искать причину «в невыполнении заданий VI-й пятилетки по ряду показателей» непродуктивно, так как «в этом отношении она не отличалась от предыдущих пятилеток»; в) в-третьих, предположительно главная причина состояла в том, что было принято решение сделать существенно «больший крен в развитии наиболее прогрессивных отраслей советской экономики, прежде всего отраслей военно-промышленного комплекса», о чем красноречиво говорят контрольные цифры «Директив по семилетнему плану», утвержденные XXI съездом КПСС в самом начале февраля 1959 года. Наконец, как вспоминал сын Н. С. Хрущева, «отказ от привычной пятилетки, уже объявленной партийным съездом, попахивал скандалом. Такого в нашей истории еще не бывало. В тексте опубликованного Постановления необходимость замены пятилетки семилеткой объяснялась… довольно неуклюже — открытием новых нефтяных месторождений в Сибири, необходимостью приоритетного развития не столько металлургии, сколько химии, ускорением экономического развития Зауралья… и Дальневосточных регионов, созданием новых промышленных центров. На все это требовалось больше пяти лет, а от шестой пятилетки, после всех задержек и проволочек с ее официальным утверждением, оставалось всего три года. Срок окончания составления семилетки определили: 1 июля 1958 года, с тем чтобы с 1959 года начать новую жизнь. Со своими недоумениями я пошел, как обычно, к отцу, но он к опубликованному в газетах ничего существенного не добавил: новые сложные технологии со своим циклом внедрения в пятилетку не вписываются. Начало работ приходится на один плановый период, под него закладываются соответствующие ресурсы, а конец повисает в следующей пятилетке, разработка которой и не начиналась. При такой неопределенности трудно рассчитывать на успех. Семилетка больше соответствует сложившимся в экономике новым реалиям. Слова отца звучали вроде правильно, но не очень убедительно. Почему семилетка, а не, скажем, восьмилетка? Некоторые проекты вообще ни в семь, ни в восемь лет не укладываются. Допытываться я не стал, понял, что большего не добьюсь»[611].

Вместе с тем для того периода, несмотря на все «хрущевские загогулины», в целом были характерны еще сравнительно высокие темпы экономического роста, прежде всего в промышленном производстве. По данным Центрального статистического управления СССР, которое возглавлял известный советский экономист профессор В. Н. Старовский, за годы V-й пятилетки промышленное производство увеличилось на 85%, за три года VI-й пятилетки — на 64%, а в годы 1-й семилетки — на 84%, что в принципе говорило о поступательных темпах промышленного развития страны. Однако эти официальные цифры во многом носили лукавый характер, поскольку в пересчете на традиционные пятилетние планы промышленное производство в 1956–1960 годах (VI-я пятилетка) выросло на 64%, а в 1961–1965 годах (VII-я пятилетка) — только на 51%, то есть на треть меньше, чем десятилетие назад. Иными словами, для всего второго периода хрущевского правления был характерен нарастающий спад промышленного производства по сравнению с первым, самым тяжелым послевоенным десятилетием. Аналогичную оценку дает и такой признанный знаток советской экономики, как профессор Р. А. Белоусов, который приводит следующие данные по среднегодовым темпам прироста ключевых отраслей и показателей советской экономики[612]:

V-й пятилетний план (1951–1955)

Как утверждают крупные экономисты (Г. И. Ханин[613]), вопреки бытующему мнению, утвержденные на XIX партийном съезде «Директивы по пятому пятилетнему плану развития народного хозяйства страны на 1951–1955 годы» были сориентированы на решающую роль интенсивных факторов в развитии советской экономики. Это выражалось в том, что основной прирост продукции во всех отраслях народного хозяйства страны предполагалось получить за счет прироста производительности труда в основных отраслях производственной сферы на огромную величину — примерно на 8-10% в год. Такой прирост предполагалось обеспечить прежде всего за счет роста фондовооруженности, т.е. значительного увеличения производственных капиталовложений, лучшего использования имевшихся производственных фондов и реконструкции старых промышленных предприятий. Свое концентрированное выражение этот курс на интенсификацию экономики нашел в заданиях по снижению себестоимости промышленной, строительной и сельскохозяйственной продукции примерно на 4% в год. Еще одним очень важным проявлением курса на интенсификацию стало небывалое прежде сближение роста продукции отраслей группы «А» и группы «Б», а также резкий рост розничного товарооборота государственной и кооперативной торговли на 60–70% и значительное увеличение жилищного строительства.

Особого внимания заслуживает и обоснованность намеченных заданий по развитию сельского хозяйства страны, которые во всей антисоветской и либеральной литературе, традиционно зараженной антисталинской риторикой (В. П. Попов, О. М. Вербицкая, В. Ф. Зима, Г. М. Чепурда[614]), всегда ставят под сомнение и напрямую связывают все провалы и неудачи в развитии аграрного комплекса страны первых трех лет V-й пятилетки только с «ошибочностью сталинской стратегии развития этой отрасли». Однако крупные экономисты (Г. И. Ханин, Д. Т. Шепилов) с конкретными цифрами на руках опровергают хлипкие доводы своих оппонентов и справедливо говорят, что «Сталинский план преобразования природы», о котором довольно подробно мы писали в предыдущей главе, представлял собой «целостную генеральную программу дальнейшего мощного подъема сельского хозяйства страны», важнейшими частями которой были: комплексная механизация и электрификация всего аграрного производства на основе мощного развития тракторного и в целом всего сельхозмашиностроения, строительства гидро- и теплоэлектростанций, промышленное орошение и обводнение обширных территорий, строительство новых каналов и оросительных систем, создание грандиозных полезащитных полос, перевод всего пашенного земледелия и животноводства на научную основу агротехники и зоотехники путем районирования породного скота, повсеместного внедрения правильных севооборотов, развития селекции и семеноводства и т.д.[615]) Причем, как отмечают целый ряд ученых, сам план V-й пятилетки был составлен очень добротно во многом благодаря тому, что в тот период руководителями Госплана и Госснаба СССР были выдающиеся советские управленцы, прекрасно знавшие экономику страны, — Максим Захарович Сабуров и Лазарь Моисеевич Каганович.

Причем, по мнению видных экономистов (М. И. Хлусов, Г. И. Ханин[616]), важнейшим достижением всей советской экономики в годы V-й пятилетки, позволившим обеспечить дальнейший высокий рост производительности труда в различных отраслях экономики, прежде всего в промышленности, было очень быстрое развитие электроэнергетики. В этот период ускоренными темпами были введены в строй крупнейшие гидроэлектростанции и целый ряд теплоэлектростанций, в том числе Приднепровская, Черепетская, Южно-Кузбасская и Южно-Уральская ГРЭС, Цимлянская, Верхнесвирская, Усть-Каменогорская, Мингечаурская, Гюмушская и первые очереди Куйбышевской, Камской, Каховской и Нарвской ГЭС. Наконец, в июне 1954 года была введена в строй первая в мире Обнинская атомная электростанция (АЭС). В результате мощность всех электростанций выросла почти в 2 раза — с 19,6 млн. до 37,2 млн. кВт, и, таким образом, всего за одну пятилетку были введены мощности, равные тем, которые были введены за все предыдущие годы советской власти. Все это позволило резко увеличить электровооруженность тех промышленных отраслей, в которых уровень механизации был традиционно