– Ты спросил у координатора учений?

– Да, но он здесь ни при чем.

На самом деле, когда медики увезли Льето, Танкред ринулся в колпак, где сидел координатор купола. Когда перед бедолагой, требуя объяснений, предстал этот разъяренный колосс, тот испытал самый большой ужас в своей жизни. К счастью для него, он сумел убедить Танкреда, что первым удивился этому несчастному случаю и, уж конечно, никогда не отдавал распоряжений устанавливать ловушку в месте, где проводится физическая тренировка, а тем более ловушку настолько опасную.

– В любом случае, – заметил Альберик, – даже если бы ты нашел того, кто это сделал, ты бы выловил всего лишь мелкую сошку. Настоящие виновники выдают себя тем, какими возможностями располагают. У кого достаточно власти, чтобы устроить подобную ловушку в одном из главных тренировочных куполов? У кого есть возможность за одну ночь полностью демонтировать тайник в прачечных? – Поскольку Танкред молча смотрел на него, он продолжил: – Никак не решишься выговорить, да? Тогда вместо тебя скажу я: тот, кто принимает окончательное решение, виновник, неизбежно должен находиться на самой вершине пирамиды: Петр Пустынник.

Танкред в некоторой растерянности затряс головой:

– Нет, не могу поверить, что человек вроде него может быть замешан в подобных делах. Ведь он доверенное лицо Урбана Девятого, а это не пустяк.

– Значит, доверия Урбана Девятого тебе достаточно?

От Танкреда не ускользнул язвительный тон Альберика. Позади него из купола продолжали выходить солдаты, и некоторые с удивлением поглядывали на невероятную парочку, которую составляли бесшипник и метавоин. Танкред отвел Альберика в сторону:

– Нет, доверия папы мне недостаточно. И все же оно имеет для меня определенное значение. – Он поднял руку, чтобы прервать собирающегося что-то сказать Альберика, и продолжил: – А при данных обстоятельствах я думаю о другом подозреваемом, куда более вероятном: Роберте де Монтгомери. Это человек начисто лишенный совести, и вдобавок у него есть свой интерес устранить меня.

Альберик насупился:

– Не знаю. Возможно. Зато нет никаких сомнений, что у тех, кто дергает за ниточки, лопнуло терпение и они решили больше не церемониться. Кстати, они не в первый раз действуют так радикально.

– Что ты имеешь в виду?

– Сегодня я провел небольшое расследование относительно бесшипников, исчезнувших незадолго до отправки после проведения некоторых работ на «Святом Михаиле». Это рабочие-наладчики. То есть парни, которые должны были обустраивать жилые пространства в помещениях корабля. Троих из них забрали прямо со строительных лесов на Земле, где шла предварительная сборка, за несколько недель до взлета. Просто увели, и все.

– Они исчезли?

– Если под словом «исчезли» ты подразумеваешь, что их больше нигде не видели, то да, они исчезли. Я проверил все списки. Они ни разу не появились ни в столовой, ни на стройке; их никогда не помещали в госпиталь, никогда не задерживала полиция и так далее. Разумеется, они так и не вернулись на корабль.

– Конечно, это странно, но пока ничего не доказывает.

– Согласен, вот только в тот день, когда ты отколол свой номер в прачечных, исчезли еще трое бесшипников, и тоже наладчики.

Дергающая боль в локте отдавалась в плечо, но Танкред едва замечал ее – настолько важны были последствия того, что обнаружил Альберик.

– И никто не подал жалобу? – спросил он. – Никто не начал их искать?

– Все были холостяками и не имели никаких родных.

– Без исключения?

– Без исключения.

Речь уже шла не о простых махинациях или заговорах. Теперь, возможно, встал вопрос об убийствах.

– Что-то многовато совпадений.

– Я тебя за язык не тянул, – согласился Альберик. – Коллеги последних исчезнувших забеспокоились и обратились к начальству. Им посоветовали заниматься своими делами и сказали, что тех просто перевели в другую часть «Святого Михаила». Этот корабль такой огромный, что никто никогда не пойдет проверять.

– То есть бедолаг принудительно привлекли к работам по перемещению тайника нашего призрака, а потом ликвидировали. Так?

– Все сходится.

Танкред не поднимал глаз.

– До сегодняшнего несчастного случая я бы, конечно, не поверил. Но теперь я знаю, что они способны на все. – Подняв голову, он увидел Энгельберта, который ждал его чуть в стороне, неодобрительно поглядывая на них. – Я должен тебя оставить, – сказал он Альберику. – Мне нужно к Льето в госпиталь. Вернемся к этому чуть позже.

Они пожали друг другу руки, и Альберик шепнул:

– Надеюсь, твой друг скоро поправится.

На «Святом Михаиле» было семь госпиталей. С серьезными травмами направляли в самый крупный из них, «Сентраль-Шарите». Туда, в отделение скорой помощи, несколько часов назад привезли Льето.

Вот уже полчаса Танкред и Энгельберт ждали разрешения повидать Льето. Один из них сидел на неудобном стуле в зале ожидания, другой расхаживал туда-сюда. За все время поездки до госпиталя Энгельберт не разжимал губ, и, конечно же, Танкред воспринимал это как молчаливый укор. Его задевало такое поведение, но мучительное чувство вины мешало это показать.

Наконец пришла медсестра, чтобы проводить их в палату раненого. Они двинулись следом за ней по лабиринту коридоров и операционных, переполненному вечно спешащими медтехниками и слоняющимися между палатами выздоравливающими.

– Палата пятьсот семь Б, пациент Льето Турнэ, – объявила в конце концов медсестра, останавливаясь перед дверью. – У вас пять минут, господа.

Льето лежал на ложементе клеточного восстановления. Он был обнажен, так что все повреждения оказались на виду. Лицо Энгельберта исказилось, когда он осознал, в каком состоянии находится его брат. По всей правой стороне от бедра до подмышки шли глубокие рваные раны, нанесенные деревянными щепами, по краям их наливались фиолетовые кровоподтеки, и без труда угадывались сломанные ребра, на несколько сантиметров впечатанные глубоко внутрь. Вокруг его тела выныривали из густой пены восстановительного ложемента сотни похожих на длинные прозрачные ресницы нанохирургических волокон, чтобы проникнуть непосредственно в плоть, питая ткани запрограммированными на исправление повреждений искусственными микроорганизмами.

Энгельберт сел в кресло, стоящее рядом с кроватью, а Танкред, которому было не по себе, остался стоять по другую сторону.

– Льето, братишка… – ласково позвал Энгельберт. – Как ты себя чувствуешь?

Оглушенный обезболивающими молодой фламандец приоткрыл глаза и пробормотал:

– Классно… никогда не чувствовал себя лучше…

– Ну, братан, узнаю тебя! – воскликнул Энгельберт с вымученным смехом. – Никогда не упустишь случая похорохориться! Нам сказали, что твой организм отлично реагирует на нанохирургию. Через неделю тебя выпишут.