честного, умного, достойного парня. Настоящего старшего брата. Он всегда был готов меня защитить. Он шел праведной дорогой. Да, вспыльчивый. Да, резкий. Да, не идеальный. Но мы все не идеальные. А в то, что он мог сделать что-то ужасное, я просто не верю.

Какие наркотики, о Аллах? Ну откуда? Он же совсем другой. Он ходит в мечеть. Он юрист. Он не натворил бы того, что не одобрил бы наш отец.

С каждой секундой моя уверенность в том, что происходит огромное недоразумение, которое непременно разрешится уже завтра, растет.

Потом я слышу гул ворот. В наш двор заезжает машина Айдара.

Соскакиваю с барного стула и иду в коридор.

Муж открывает дверь, видит меня и хмурится. Я тут же ступаю навстречу, поднимаюсь на носочки и прижимаюсь к прохладным губам. Любимые руки обнимают в ответ, я тоже еду по плечам к шее.

Целую раз. За ним – второй и третий. Четвертый получается длинным, но в нем ноль секса. Мы просто стоим, прижавшись друг к другу губами. Мне кажется, сверяем чувства. Я остаюсь довольна своим результатом. Надеюсь, Айдар своим тоже.

Опускаюсь на пятки и ступаю назад. Дальше слежу, как муж снимает верхнюю одежду и обувь.

– Привет, – в ответ на мое запоздалое приветствие он улыбается очень коротко. Смотрит не столько на меня, сколько на предметы вокруг.

Так, ладно. Чувства мы сверили, а вот мысли – нет. Тревожно.

– Привет, – Айдар наконец-то фокусируется, смотрит как исследователь. Или как следователь. Спокойно, но с интересом. Немного под кожу.

Я вяло улыбаюсь и мотаю головой.

Он понимает мой намек – сбавляет натиск. Под кожу не надо.

Тянет на себя. Крепко обнимает и целует уже в волосы.

– Сложный день был, да? – Спрашивает, не отрываясь. Я позволяю себе немного расслабиться. Тело тут же дрожит. Айдар сжимает меня еще сильнее.

– Да. Очень.

Целует в щеку, в шею.

– И у меня. Поговорим еще, хорошо? Очень важно. Потом спать.

Не хочу я говорить, но это нужно в первую очередь мне, поэтому киваю.

Мы возвращаемся на кухню, держась за руки. Не знаю, почему, но это кажется мне очень важным сейчас. Разрывать телесный контакт не хочется, но Айдар подводит меня к месту, на котором сидела до его приезда, страхует, пока я забираюсь, а потом всё же отпускает пальцы.

Слежу за тем, как муж обходит стол. Он не садится, а делает круг – нервно.

Говори уже что-то, ну пожалуйста…

Прошу глазами. Слышу покашливание и шумный длинный выдох. После них думаю уже: или нет. Лучше не говори.

Но поздно.

Айдар возвращается к столу. Не садится на стул, как хотелось бы мне, а отодвигает его в сторону и упирается ладонями в столешницу.

У меня в горле сохнет. На языке крутится: «присядь тоже, пожалуйста. Не нависай», но что-то не дает настоять.

– Айлин, – тон мужа мне не нравится. Правда сейчас как-то так получается, что мне не нравится всё. Во всем вижу знаки. От всего жду подвоха.

Преодолевая сопротивление, расслабляю успевшие сжаться губы и упираюсь взглядом во внимательные зеленые глаза.

Обожаю, когда в них плещется веселье, азарт, игривость. Просто обожаю. Сейчас веселья там ноль.

– Ночью я видел твоего брата.

Айдар делает паузу, у меня сердце заводится моментально. Не тяни. Ну Аллах…

– У него всё хорошо? – Сама знаю, что вопрос глупый. Ну и пусть.

– Всё было хорошо кроме того, что он – пьяный в крови и... Обдолбанный.

Слова вышибают из колеи. Кровь приливает к щекам. Чувство такое, что по ним отхлестали. Стыдно до ужаса. А еще грудную клетку раздувает протест.

Это невозможно.

– Его накачали, наверное… Значит всё совсем не хорошо… Нужно папе позвонить. Сказать, чтобы поторопились… Ему нельзя там сидеть…

Начинаю думать, говорить и действовать сумбурно.

Тянусь за телефоном, но Айдар проворней.

Накрывает его ладонью и ведет по столу к себе. Он смотрит на меня, а я на передвижение мобильного.

Глаза обжигают слезы. Я сейчас снова люблю Айдара до готовности за него умереть, но и ненавижу за унижение. Я воспринимаю его как личное.

– Айлин…

Муж зовет, я просто киваю в ответ подбородком, а сама продолжаю смотреть на накрывшую мой телефон руку.

– Айлин, это ещё не всё.

– Я не хочу тебя слушать…

Признаюсь, ненадолго закрывая глаза и мотая головой. Звучу тихо. Это просьба. Запоздалая, конечно. Сказанное я уже не забуду, но что там ещё – не вынесу.

Я весь убеждала маму, что всё будет хорошо. Мне нужно в это верить.

– Прости, но придется.

– Тебе звонил папа? – Чтобы не подчиняться ходу беседы, который навязывает мне муж, я решаю сбить его вопросом.

Задаю и распахиваю глаза. Смотрю в его лицо. Мимика выдает, что ему неприятно, но это не делает легче мне. Он наверняка понимает, что кроит мое сердце на куски. Понимает и не сдает назад.

– Звонил. Спрашивал, что мы можем сделать.

– И что мы можем?

В кухне повисает тишина. Мы с Айдаром долго смотрим друг другу в глаза. Мои сохнут. Я хочу одного: быстрого конца этого кошмара. Не справедливости. Не разбирательства. Не разговоров. И мне даже без разницы, насколько это нагло. Насколько эгоистично.

Айдар разрывает контакт первым. Опускает голову и хмыкает. Мотает ей, потом снова смотрит на меня. Уже с прищуром.

– Твой брат выпивал в клубе. Они с друзьями разделили пару косяков. Сдачу он беспечно оставил в кармане. Вышли покурить. К ним подошли. Скорее всего правда доебались. Слово за слово – завязалась драка. В драке поучаствовал нож. Вместо того, чтобы договориться по-тихому, потому что это никому из них не нужно было, твой брат достал корочку и пообещал всем, что распетляется. Корочку моего подчиненного, Айлин. С моей подписью.

Айдар указывает на себя же пальцем. Я слежу за этим жестом. В ушах – гул. Голова ватная. Чувствую себя одновременно набитой дурой и до чертиков остроумной. Еле сдерживаюсь, чтобы не ляпнуть: «ну и что?».

– Бекир не ходит по клубам, Айдар. Он не употребляет алкоголь. И уж тем более косячок…

– Когда ты в последний раз с ним общалась, Айлин? – в прямом смысле захлопываю рот.

– Давно.

Отрицать нет смысла. Айдар знает это лучше меня. Кивает.

– Он в последнее время изменился. Может раскрылся…

– Айдар…

Я то ли прошу, то ли требую. Муж сжимает губы. Я