— Вам лучше бы уже принять решение, — тихим, тщательно контролируемым голосом произнес он. — Вам все равно придется это сделать, Мэтью. Как только вы это сделаете, все мы сможем жить своей жизнью и покинуть это жалкое место.

— Я за! — воскликнул Найвен, обнимая Зою за плечи. На этот раз она улыбнулась Мэтью через стол и сделала вид, что рада этому прикосновению. — Чем скорее, тем лучше! — продолжил Найвен. — Чтобы мы могли начать подготовку к свадьбе.

Мэтью решил, что не стоит слишком сгущать краски, поэтому повернулся к Харрису и сказал:

— Я дам вам знать.

Трапеза продолжалась в молчании. Мэтью наелся досыта и вернулся в свою комнату. Он подбросил дров в камин и начал читать «Ценность женщин», которую находил вполне увлекательной и даже революционной. Он был убежден, что автору этой работы угрожало сожжение на костре, точно так же, как и Рейчел Ховарт.

Читая, он ел кукурузную булочку и поглядывал на сгорающие свечные часы.

Когда стрелка на свече показала полночь, он отложил книгу, встал, взял фонарь и как можно тише вышел в коридор. Он рассудил, что ему может потребоваться больше часа, чтобы изложить свою точку зрения.

В доме было тихо, нигде не было видно блуждающего призрака.

То, что Мэтью должен был сделать, можно было назвать делом срочным. Двигаясь так тихо, как только мог, он постучал в дверь доктора Гэлбрейта. Если бы Харрис, Найвен и Зоя услышали это, ситуация приняла бы дрянной оборот, но ему оставалось надеяться, что злодеи спят крепким сном.

Ответа не было. Пришлось постучать во второй раз.

Наконец дверь открылась, и из комнаты выглянул доктор Гэлбрейт с рассеянным взглядом в своем ночном халате в синюю полоску. Он поправил очки и возмутился:

— Какого черта вы…

Мэтью приложил палец к губам, призывая к тишине. Нравилось это доктору или нет, Мэтью протиснулся в его комнату и закрыл за собой дверь. Гэлбрейт зашипел на него, как пересохший насос.

— У нас с вами есть работа, — сказал Мэтью.

— Работа? Какая еще работа? Вы тоже сошли с ума?

— Мы спустимся в склеп и выкопаем тело, которое достали из воды, — ответил Мэтью. — Вы осмотрите его и подтвердите, что это действительно Мэри Тракстон.

— Что?! Боже мой, юноша! Я все еще сплю, и мне снится это безумие?

Мэтью полез в карман и показал доктору Гэлбрейту то, что в нем находилось.

— А еще, — кивнул он, — вы проверите, подходят ли эти четыре зуба к челюсти трупа.

Глава 13

Для Мэтью первый удар кирки прозвучал громче пушечного выстрела.

— Боже милостивый, как шумно! — воскликнул он. Его голос эхом отразился от сводчатого потолка склепа и коридоров с кирпичными стенами. — Это могут услышать наверху?

— С таким количеством камня над нашими головами? — Илай Бейнс сделал паузу перед вторым ударом. От первого серые кирпичи треснули прямо под маленькой потускневшей табличкой, на которой было выгравировано:

Мэри Тракстон. Любимая жена.

11 января 1669 — 8 сентября 1702.

— Мы спустились на тридцать с лишним футов, — сказал Бейнс. — Даже призраки этого не услышат. Простите мое святотатство, доктор.

— Не обращайте на меня внимания. — Гэлбрейт, прикрываясь фонарем, который он держал в руке в черной перчатке, отступил на шаг. — Я буду просить прощения у священника после этого прискорбного дела.

— Джентльмены, вы готовы, чтобы я продолжил? — спросил Бейнс. Доктор оставался мрачным изваянием, а Мэтью кивнул, хотя ему хотелось зажать уши. Кирка ударила снова, осколки кирпича полетели в свете фонарей, приближая исследователей к гробу за стеной.

***

Час назад в комнате Гэлбрейта состоялся тяжелый разговор.

— Зубы, — растерянно пробормотал доктор. — Так… ладно… откуда они у вас?

— Пока не могу сказать. Но расскажу, когда придет время.

— Сейчас самое подходящее время, молодой человек! Вы прервали мой сон, каким бы он ни был, и ввалились сюда… с этим! Итак, у вас в руках четыре зуба. Что мне прикажете с этим делать?

— Сказать мне, из чьего они рта.

— Из чьего рта? — Гэлбрейт отступил на шаг, как будто боялся, что и впрямь находится в присутствии буйного сумасшедшего.

— Я имею в виду возраст человека, кому принадлежали эти зубы. Они, на мой взгляд, выглядят довольно молодыми. Не сильно стерты.

— О, Бога ради! Одну минуту! Если я умру от этого, знайте, я буду преследовать вас до конца ваших дней! — Доктор прошел через комнату к своей сумке винного цвета и полу и вернулся в черных кожаных перчатках. Он поправил очки, неохотно принял зубы из ладони Мэтью и поднес их поближе к своему лицу и фонарю. Через несколько секунд он сказал: — Я согласен, что они из детского рта. Полагаю, лет четырнадцати или пятнадцати. Все резцы. Вот этот сильно поцарапан, остальные в довольно хорошем состоянии. — Он вернул зубы Мэтью, поморщившись от отвращения, и выставил перед собой руки в перчатках так, словно на них скопилась какая-то зараза. — Я сказал вам свое мнение. А теперь объяснитесь: к чему это все?

— Вот к чему, — вздохнул Мэтью, — примерно через час мы встретимся с Илаем Бейнсом у заднего входа в жилище Уиксов. Он принесет кирку и все необходимое для вскрытия гроба. Затем он приведет нас к двери, за которой, по его словам, находится лестница в склеп, а затем он…

— Хватит. Я услышал достаточно. Даже слишком. Убирайтесь отсюда, пока я не позвал Харриса, чтобы он живьем с вас шкуру содрал!

— Вы этого не сделаете. Дело в том, что эти четыре зуба приводят меня к тревожному подозрению. Возможно, тело в гробу Мэри — это не Мэри. Ведь ее так и не удалось как следует опознать, не так ли?

— Мэри упала со скалы восьмого сентября, а тело обнаружили в середине октября. За это время больше никто не срывался в море. Прожорливые морские обитатели не пощадили ее плоть, и, я могу сказать вам, зрелище было ужасным. Сломанные кости, зияющие рваные раны.