Арчи перегнулся через стол, дыша парами джина в лицо Валентайну.

— Я не могу закрыться. Как говорили в восьмидесятые, я в деле по самое не балуй. Наличка, текущая в «Бомбей», идет на оплату моей сделки во Флориде.

Валентайн гонял кубики льда в бокале. Ему хотелось спросить Арчи, хватит ли у него денег заплатить самому Тони, но пока поднимать эту тему не было желания.

— Тебе нужен мой совет?

— Да, — решительно кивнул Арчи.

Валентайн поставил бокал с колой на антикварный чайный столик.

— Раздай всем служащим казино листовки с фотографией Европейца. Пообещай награду за его поимку. Не лучший вариант, но, по крайней мере, тогда Европеец не сунется сюда. А большего ждать не приходится.

— То есть ты намекаешь, что мне нужно наступить на собственную гордость и признать, что меня обокрали.

— Да, — согласился Валентайн.

— Но в этом случае мы никогда не поймаем Европейца, ведь так?

— Как только появятся листовки, он наверняка уедет из города.

Арчи встал и подошел к окну. Снегопад усилился, превратившись в непроницаемую пелену. Валентайн смотрел на отражение Арчи в стекле. Владелец казино выглядел встревоженным.

— Так и быть, — сказал он, — но при условии, что ты продолжишь работать на меня.

Валентайн встал рядом с ним у окна.

— И что я должен буду делать?

— Найти Европейца.

В голосе Арчи явно слышалась тревога. Эта афера задела его за живое. И не только потому, что шесть миллионов долларов провалились в тартарары. Эта история показала ему, насколько он уязвим. И у Валентайна сложилось впечатление, что Арчи не сможет спать спокойно, пока Европеец не будет нейтрализован.

Впрочем, спокойно не сможет спать и сам Валентайн.

Глава 12

Учитель

— То есть ты хочешь сказать, что я остаюсь на прежнем месте с прежней зарплатой? — уточнил Портер, уплетая толстенный сэндвич с ростбифом и вытекающим со всех сторон майонезом.

— Совершенно верно, — заверил Валентайн.

Портер просиял, дожевывая мясо. Хорошие вести подняли ему настроение.

— Знаешь, чем я собирался заняться, если бы Арчи меня выпер? Вернулся бы в шоу-бизнес. Я тут как раз работаю над одним отличным новым номером. Называется «Почему мужчины не идут в секретари».

— Звучит не слишком политкорректно, — заметил Валентайн.

— Да уж. Начало такое. Женщина возвращается домой и на холодильнике находит записку от мужа такого содержания: «Дорогая, звонил твой врач. Сказал, что пиво «Пабст» в норме».

Портер захлопал ладонью по столу, истерически гогоча.

— Оставайся на нынешней работе, — посоветовал Валентайн.

Отъезжая от центрального входа «Бомбея», Валентайн настроил приемник на Синатру и прибавил звук, вспомнив, что в прежние времена его голос звучал по какому-нибудь каналу в любой момент.

Он направлялся на юг, в сторону Атлантик-авеню. Ему предстояло разыскать Европейца, и, судя по всему, в его распоряжении оставалось около суток, прежде чем в казино раздадут листовки. В голове родилось сразу несколько идей. Но перед тем как взяться за дело, Валентайну нужно было кое в чем разобраться.

Во-первых, он опозорился в «Бомбее». Последние полтора года он провел на диване в своей гостиной за просмотром пленок видеонаблюдения из разных казино. Инстинкты притупились, а он этого не заметил.

Во-вторых, Европеец оказался умнее его. Он дважды перехитрил Валентайна. И что-то подсказывало Тони, что при следующей встрече Европеец снова уложит его на обе лопатки.

Вот поэтому он поехал прямиком на Мэдисон и припарковался напротив «Школы дзюдо и самообороны сенсея Юня». Если кто и был способен помочь Тони поставить мозги на место, то только его учитель. Он поднялся вверх по холодной лестнице.

На площадке второго этажа Валентайн замер, не увидев света под дверью. К двери бы прикноплен листок: «Сенсей Юнь болен. Занятия отменяются. О продолжении занятий будет сообщено дополнительно».

Он поплелся вниз. Целых двадцать лет Валентайн приходил сюда трижды в неделю, и ни разу на его памяти Юнь не болел — ни одного дня. Значит, на этот раз произошло что-то очень серьезное. Они всегда отлично ладили, и Валентайн раздумывал, не будет ли учитель против, если он заявится к нему без предупреждения.

Видимо, оставался только один способ проверить это.

Он заходил домой к сенсею Юню только однажды — в тот вечер, когда в пятый раз победил в чемпионате Нью-Джерси по дзюдо среди тяжеловесов. Юнь хотел похвастаться им перед своими родственниками, парочкой беззубых курочек, издававших кудахчущий смех. Дом ничуть не изменился — вылизанный дворик, сад камней, шторы на окнах; он нажал кнопку звонка и принялся ждать.

Линь-Линь, нестареющая красавица жена Юня, приоткрыла дверь. Она жмурилась, и Валентайн догадался, что разбудил ее.

— Что вы хотите?

— Миссис Юнь, не знаю, помните ли вы меня. Я приходил сюда много лет назад…

Она как будто узнала его.

— Конечно, помню. Тони Валентайн. Один из любимых учеников моего мужа. Проходите.

Он вошел, Линь-Линь взяла его пальто. На ней был зеленый халат и розовые тапочки. Лежавший на диване карликовый пудель приоткрыл один глаз, решил, что гость не представляет опасности, и снова уснул.

— Юнь говорил, вы вышли в отставку и перебрались во Флориду, — сказала Линь-Линь.

— Да, именно так.

— Вам там нравится?

— Никак не привыкну к погоде. — Валентайн пересек гостиную. На каминной полке он заметил покоробившуюся фотографию — они с Юнем на чемпионате штата, звездный час. — Я зашел в додзё[71] и увидел объявление. Подумал, что-то серьезное, и решил узнать.

— А во Флориде есть школы дзюдо?

Он кивнул и поставил фотографию на место.

— Не такие, как у Юня. Но есть с кем потренироваться, мне этого достаточно. — Валентайн обернулся к ней. — Ему совсем плохо?

Линь-Линь упала на диван.

— Не знаю, что мне дальше делать. С каждым днем ему все хуже. — Она указала на кресло-качалку. — Садитесь.

— Понимаю, это не мое дело, — начал он, опускаясь в скрипнувшее под ним кресло, — но скажите, что с ним.

Линь-Линь тяжело вздохнула.

— Он все время лежит, встает только поесть и сходить в туалет. Я ему говорю: «Ну подумаешь, не так уж скверно она с тобой поступила». Но он со мной не соглашается. Он ведь помог этой девочке. А она его опозорила. Стерва такая.

— Ученица?

— Да. Он ее на улице подобрал. Мать-одиночка. Ее уволили из казино. Обвинили в мошенничестве. Конечно, она все отрицала. И сожитель ее бил. В общем, душещипательная история.

— В каком именно мошенничестве?

— Что-то там со сбрасыванием чего-то.

— Сбрасыванием фишек?

— Кажется,