Шрифт:
Закладка:
— Уехала?
— Да, заскучала и уехала.
— Куда?
Стражник многозначительно пожал плечами.
Эктелион обернулся на собратьев. Что делать дальше? Прочёсывать лес? Сколько это займёт времени? Поиски белого дерева заняли несколько лет, а сколько искать Белую Деву?
— Ты можешь поклясться, что леди Ириссэ нет в Химладе? — спросил ещё раз подданный короля Турукано.
— Клянусь, — подтвердил воин. — Мне незачем тебе лгать.
С тяжёлым сердцем и тревожными предчувствиями отказавшись от ночлега у пограничной стражи, гондолинские Орлы пошли вглубь леса, прочь от химладской границы. Терять время в пустом ожидании всё равно нет смысла.
***
— Спасибо, можешь идти.
Тон получился удивительно вежливым и доброжелательным, несмотря на тревожные вести. В другой ситуации Туркафинвэ мог бы отреагировать гораздо более резко, потребовать привести к нему Эктелиона и допросить, но сейчас третий сын Феанаро Куруфинвэ не хотел больше никого видеть.
Ириссэ пропала. Пропала. Пропала…
«Если бы ты умерла, — мысленно заговорил с призрачным образом в воображении Феаноринг, — я бы это знал. Ты перестала бы пожирать меня изнутри, расцепила бы кровожадные зубы и когти безжалостной пантеры! Но ты жива и по-прежнему терзаешь мою душу».
Хуан лежал у постели хозяина, делая вид, будто крепко спит. Стоя у окна в двадцати шагах от пса, химладский нолдоран посмотрел на подарок Вала Оромэ, зная, что пёс слышит беззвучные слова хозяина и в какой-то момент обязательно отреагирует. Однако Хуан игнорировал намёки, ожидая прямого приказа, давая понять, что в подобных делах совершенно не советчик, как и любой Айну, которому чужды все эти любовные дела существ, привязанных к плоти.
— Я не брошу ради неё королевство, — ударил кулаком по подоконнику Туркафинвэ. — И не пошлю своих следопытов, ослабив тем самым разведку! Ириссэ просто спряталась ото всех и живёт где-нибудь в глуши, развлекаясь охотой. Она не хочет, чтобы её находили!
Хуан дёрнул ушами, но глаз по-прежнему не открыл. Феаноринг вздохнул, посмотрел на лес, который всё ещё выглядел по-летнему, несмотря на первые ночные холода.
Нет, Туркафинвэ Феанарион не оставит королевство, не ослабит охрану границ, однако всё равно ненадолго пойдёт в лес и узнает у птиц хоть что-нибудь о прекрасной страннице, красоте которой нет равных в Арде. Даже глупые трусливые пернатые поймут, о ком ведёт речь эльф, которому служит один из духов-творцов Арды, пусть и очень-очень слабый.
Никто, кроме химладского владыки, не удостоился даже такой чести! И создания Валиэ Йаванны обязаны дать честные исчерпывающие ответы на вопросы столь важного Эльда.
***
Когда всё закончилось, вместе с обессиливавшей усталостью накатил страх заснуть, а проснувшись, увидеть рядом проклятого урода. Однако перебороть себя не удалось, Ириссэ провалилась в забытье, как ей показалось только на мгновение, а открыв глаза, увидела рядом слугу, который положил ей на всё ещё округлый живот младенца. Горячее живое тельце, совершенно беззащитное, оказалось в полной власти родительницы, не знавшей, что делать дальше. Поднеся задрожавшие руки к ребёнку, однако не в силах прикоснуться к нему, Ириссэ не могла принять того, что стала матерью.
В голове проносились сотни не связанных между собой мыслей о Валиноре и навек распавшейся семье, о том, что королева — или кто теперь Анайрэ? — никогда не увидит внука и даже не узнает о его существовании, о том, что вот это крошечное существо сейчас очень легко убить, но за подобное деяние обязательно жестоко отомстит ненавистный насильник, о том…
Младенец приоткрыл глаза. Голубые.
Только сейчас Ириссэ подумала, что у Эола очень необычный цвет радужки, примерно как у Митриэль — зелёно-коричневый, только светлее. Может быть, ребёнок не будет похож на отца?
Редкие волосы на крошечной головке были вьющиеся и чёрные, и рука эльфийки всё же коснулась горячей нежной кожицы на слегка вздымавшейся спинке.
— Это твой сын, госпожа, — сказал слуга, словно уверенный, что пленница его хозяина совсем лишилась рассудка и не понимает, что родила ребёнка.
Отчасти он был прав — Ириссэ действительно не осознавала, что с ней произошло, однако, проведя ладонью по крошечному тельцу, окончательно поняла: причинить вред сыну не сможет. Осторожно приподняв младенца, Нолдиэ трепетно прижала дитя к груди, с ужасом представив, каким жестоким отцом будет Эол и поняв, что станет защищать своего ребёнка, чего бы это ни стоило.
— Мой крошка, — заплакав от нахлынувших эмоций, прошептала Ириссэ, — мой мальчик!
Вокруг воцарилось долгое молчание, словно все, кто были в комнате, исчезли, а потом в коридоре послышались стремительно приблизившиеся шаги, дверь открылась, и на пороге из полумрака проступил ненавистный силуэт.
— Исчезни! — в ужасе прижав младенца к груди ещё сильнее и отчаяннее, Ириссэ закричала пронзительно, горько и совершенно безнадёжно. — Исчезни! Умоляю, исчезни! Пусть тебя здесь не будет! Никогда!
Примечание к части Песня А. Заблудовского "Вечен мир"
Серебряное имя
Нарготронд казался поистине волшебным городом, словно был построен не наугрим, а самим Вала Ауле, который принял облик своих забавных творений.
На первый взгляд обитель владыки Финдарато Фелагунда выглядела маленьким богатым поселением в девяти роскошных залах, соединённых путанными коридорами, но то и дело среди подземного лабиринта открывались новые и новые пещеры и ходы, и вот уже гость понимал — здесь даже не город, но целое королевство.
Уровень выше, уровень ниже, поворот за поворотом, и всё ещё не встретилось ни одного повторяющегося узора или барельефа. Да, здесь не эльфийское изящество, но в своей грубоватой красоте гномы были поистине неповторимыми творцами.
Неожиданно взгляд Тьелперинквара остановился на вырезанном в камне витиеватом огне. Пламя изображённого мастером костра поднималось от пола по стенам, смыкаясь на потолке, и эльф невольно представил настоящий огонь. Понятно, что гореть здесь было нечему, поэтому пожара быть не могло, но если бы из недр поднялся легко воспламеняющийся газ, никакие тайные ходы не спасли бы жителей пещер от мгновенной гибели.
Отбросив ненужные мысли, внук Феанаро Куруфинвэ пошёл дальше, рассчитывая выйти к озеру. Очень хотелось пробудить
