книг-руководств по игре на бирже все до единого — разорившиеся трейдеры. Разумеется, были и есть редчайшие исключения — например, всемирно известный «Оракул из Омахи» гениальный Уоррен Баффет, за пятьдесят лет биржевой торговли почти не знавший неудач и увеличивший за это время свое состояние с пятидесяти тысяч до ста миллиардов долларов. Но таких примеров так мало, что своей редкостью они только подтверждают общее правило. Даже в периоды стабильности, когда биржевые индексы годами плавно и устойчиво растут, большинство игроков теряют чувство реальности и инстинкт естественной осторожности, залезают в огромные кредиты (веря, что уж теперь-то рынки будут расти до небес) и при малейшей просадке индексов вниз мгновенно теряют все. Великая Система всегда работала бесперебойно, и очередная порция денег из скромного кармана еще одного маленького человека, возомнившего себя «новым Баффетом», в миллиардный раз в истории неизбежно перетекала в бездонные хранилища акул мировой финансовой системы. Казино выигрывает всегда — это правило с веками не только не изменилось, но даже стало еще более незыблемым.

Размышления Джека прервал упрямый звонок Вернера по скайпу. Новая компания Джека, зарегистрированная в Швейцарии, прошла наконец все необходимые контрольные процедуры (на что ушло почти сто тысяч долларов оплаты часов дорогих квалифицированных юристов). Джек был ее главным владельцем. В отличие от американского юридического лица, деятельность компании теперь могла быть совершенно конфиденциальной и к тому же подпадала под самый льготный режим налогообложения. Вместе с оригиналами апостилированных нотариусом учредительных документов Джек также получил от Вернера бутылку отменного шампанского с двумя баночками иранской черной икры. Швейцарские юристы и банкиры всегда умели жить стильно и со вкусом. Джек поставил этот подарок в холодильник, дав себе зарок отпраздновать успех не раньше, чем Билл вернется домой, а продажи их компании составят хотя бы несколько миллионов долларов. Его желания были не заоблачными, но даже и они казались сейчас почти фантастикой.

Следующим шагом было необходимо получить патент на изобретение, а затем разработать линейку продуктов на его основе. Получение патентов было делом небыстрым: патентное бюро в каждом случае должно удостовериться в двух ключевых качествах патентуемого продукта — его новизне (отсутствии близких зарегистрированных аналогов, причем не только в этой стране) и его неочевидности. Второй критерий означал, что никто не имеет права запатентовать, скажем, способ заварки чая с помощью ситечка или закрытия дверного замка ключом. В случае с заявкой Джека этот критерий, к счастью, не казался проблемой — его программа, созданная с привлечением квантовых технологий, разумеется, была не очевидной. Однако проверка новизны была крайне непростым делом: главной загвоздкой здесь было сравнение с базой данных патентного бюро Китая, где новые технологии шифрования информации появлялись и получали патентную защиту едва ли не каждый день, и при этом все материалы по ним существовали только на китайском языке — перевод всей этой необъятной массы материалов требовал от экспертов больших усилий и времени. В патентном бюро в Вашингтоне Джека все же заверили, что патент им, скорее всего, будет получен в срок от девяти месяцев до года. Долго, но вполне укладывалось в сложившуюся деловую практику. К тому же Джек мог приступать к развитию своего бизнеса, не дожидаясь патента — ключи к его программному коду взломать невозможно, а значит, программа, даже еще не защищенная авторскими правами, не могла быть скопирована или украдена. Проблемой было лишь то, что он точно не знал, на какие следующие шаги были готовы его преследователи.

Одной из линий защиты Джека могло быть предание ситуации его преследования гласности. Он уже опубликовал несколько постов на эту тему (естественно, не называя никаких имен, а лишь описав ситуацию в общих чертах) на форумах программистов бостонских университетов, встретив горячую поддержку коллег. Ему внушало надежду то, что ситуация, когда всесильное государство со своими тайными спецслужбами контролирует все и вся, сейчас, в эпоху стирания национальных границ в сфере информации, не могла быть совсем непреодолимой. Однако поддержки только знакомого ему IT-сообщества тут явно было недостаточно. Надо было достучаться до всей свободной молодежной элиты страны.

Дайана, журналист по основной профессии, дала ему контакт одного из самых читаемых блогеров студенческого сообщества всего Восточного побережья. Парня звали Дэвид, он жил и учился в Нью-Йорке, а каждый его пост на Facebook или Twitter ежедневно читало более полумиллиона человек, причем из самой «продвинутой» молодежной аудитории.

Они договорились встретиться в шумном, веселом ресторанчике на 42-й улице, неподалеку от Таймс-сквер, сердца Большого Яблока, как любовно называли свой город жители Нью-Йорка. В конце октября было уже прохладно, но бурлящий драйв, всегда до краев наполнявший этот город, погода нисколько не охлаждала, скорее, даже наоборот. Если площадь с Триумфальной аркой в Париже показалась Джеку сакральным центром всей старой Европы, то Таймс-сквер с ее бесконечными щитами неоновой рекламы огромных размеров, клокочущей жизнью все двадцать четыре часа в сутки, с красными двухэтажными автобусами с туристами и длинными рядами желтых такси была центром, энергетической пуповиной всего Нового Света западнее Атлантики.

Дэвид опоздал на их встречу на полчаса, но даже не извинился — видимо, в этом громадном городе, с вечными пробками на Манхэттене в часы пик непунктуальность была в порядке вещей. Дэвид помимо активной и невероятно успешной блогерской деятельности одновременно писал еще и две большие книги: исторический роман о первых переселенцах из Европы на американский континент, а также комедийную пьесу о современной жизни молодежи в социальных сетях для постановки на Бродвее. Они были одногодками с Джеком и даже чем-то похожи друг на друга внешне. Дэвид явно любил пофилософствовать — о жизни вообще и о литературе в частности.

— Знаешь, как бы я определил, что такое великий писатель? Чем Джойс, Маркес или Хемингуэй отличаются от обычных людей, строчащих что-то на пишущих машинках или ноутбуках?

Джек лишь помотал головой.

— Я думал об этом, но мне долго ничего не приходило в голову, пока я не подобрал простое определение, понятное даже ребенку. Великий писатель — это человек, который может ярко, вдохновенно и увлекательно описать то, как он, проснувшись сегодня утром, пописал в туалете. Помнишь, как Маркес начинает повесть о полковнике, которому никак не придет письмо от правительства, рассказом о том, как тот заваривает оставшуюся последнюю половинку ложки кофе своей жене? Ничего проще, лучше и точнее этих строк в истории литературы не было написано.

Дэвид помешал ложкой горячий ароматный кофе, который как раз принесла миниатюрная улыбчивая официантка. К счастью, кофе в нем было явно больше, чем на пол-ложки. Из динамиков доносилась одна из самых любимых