Шрифт:
Закладка:
Я уставилась на песок, чувствуя себя еще более выбитой из колеи, чем раньше.
– В ночь перед тем, как я узнала, кто он на самом деле, я уже решила, что больше не буду Девой. Не только из-за него. Может, то, что я чувствовала к нему, подтолкнуло меня к пониманию: я никогда не могла жить в шкуре Девы. Но я хотела остаться с ним, – призналась хриплым голосом чуть громче шепота. – И пусть я считала его королевским гвардейцем и знала, что ему придется скрываться со мной, я хотела быть с ним – каким-то образом остаться с ним. Потому что он заставлял меня чувствовать себя… он заставлял меня чувствовать себя живой. – Я тяжело сглотнула. – Он меня волнует, он очень сильно меня волнует.
– Он тогда был таким же Кастилом, как теперь – Хоуком, – тихо произнес Киеран, привлекая к себе мой взгляд. – И ты это знаешь. Просто не готова это принять.
Я на мгновение зажмурилась. Любовь к Кастилу может вызвать цепную реакцию, которую я не смогу предотвратить. Влюбиться в него – все равно что предать не только Виктера, Рилана и всех, кто погиб из-за него, но также и саму себя. Простить его ложь и злодеяния. И это означает…
– И все равно любовь к нему только разобьет сердце, – прошептала я, зная, что это и есть правда.
Я любила и никогда не переставала любить. Но признать это – все равно что погрузиться в черную воду.
– Не обязательно, – сказал Киеран. – Но даже если и так, иногда разбитое сердце стоит того, даже если любовь в конце концов заканчивается расставанием.
Резкость его тона сказала мне больше, чем его слова.
– Ты говоришь так, словно у тебя был такой опыт.
– Да. – На короткое время между нами повисло молчание. – Знаешь, что происходит, когда атлантианцы кого-то любят?
Я покачала головой, желая больше узнать об этой персоне, которую он любил, но расстался.
Киеран не дал мне такой возможности.
– Идея кормиться от кого-то другого кажется им противной. Они считают этот процесс слишком интимным. А если партнер – смертный? Обычно смертному приходится подтвердить, что он не против, если партнер питается, а в некоторых случаях атлантианцы теряются во тьме голода. Вот почему он не питался.
Мое сердце заколотилось о ребра, и я сказала себе, что с Кастилом не может такого быть. Просто не может.
Киеран несколько минут молчал.
– Однажды Кас сказал мне, что, после того как он лишь пару раз поговорил с тобой, у него возникло ощущение, будто он тебя давно знает.
Я опять зарыла пальцы ног в песок.
– Я его об этом спрашивала.
– Меня прямо перекосило от удивления, – пробормотал Киеран, но когда я глянула на него, выражение его лица оказалось таким же, как обычно. Скучающим и слегка насмешливым.
Мои губы изогнулись, несмотря на все безумие нашей беседы, и я отвернулась обратно к полночно-черной воде, сверкающей на солнце.
– Он сказал, что, наверное, это его атлантианская кровь узнала мою.
– А ты почувствовала то же самое?
Я кивнула.
– Такое возможно?
– Возможно, – через мгновение ответил он. – Но не думаю, что это тот случай. Скорее, это нечто более глубокое. Нечто непостижимое, гораздо более редкое и гораздо более сильное, чем кровные линии и даже боги. Нечто настолько мощное, что в прошлом приводило к великим переменам.
Я напряглась, чувствуя, что не хочу знать, о чем он подумал. Что это окажется чем-то еще более сокрушительным, нежели то, что он уже рассказал. Это окажутся слова, которые пробудят то, что я не смогу контролировать.
– Я думаю, что вы – сердечная пара.
Сердечная пара.
Киеран не объяснил, что это означает, а я не стала уточнять. Никогда о таком не слышала и не хочу знать, что это.
Мне вполне хватает размышлений о том, что Кастил ко мне неравнодушен, чтобы забивать голову еще одной непостижимой идеей.
Но то, что сказал Киеран, – все, что он наговорил, – витало надо мной весь завтрак, полностью лишая еду вкуса. Я все время переводила взгляд на белые знамена, развешанные на стенах обеденного зала на расстоянии шести футов друг от друга. В центре каждого красовалась золотая эмблема в виде солнца с лучами. На солнце изображены скрещенные меч и стрела.
Я поняла, что смотрю на герб Атлантии.
Мы завтракали за узким столом в обеденном зале, который когда-то служил жителям Предела Спессы, а сейчас был пуст – за исключением Квентина, который принес нам яйца, хрустящий бекон и печенье. Он болтал с Киераном и казался таким же оживленным, что и вчера вечером. Я пыталась сосредоточиться на разговоре, сознавая, что сейчас ситуация отличается от последнего раза, когда мы ели вместе с Киераном. Квентин не игнорировал меня и не относился ко мне с едва скрываемой неприязнью. Если он и знал, что я была Девой, его это не беспокоило. И это… что ж, мне бы это понравилось, если бы я не продолжала оглядываться – не появился ли Кастил, – и если бы моя голова не была так занята рассказами Киерана.
Я не могла сосредоточиться на том, что, возможно, Кастил ко мне неравнодушен. Не могла даже задуматься над открытием, что я стадию неравнодушия к нему уже давно прошла. Не было ни времени, ни места в голове, чтобы примириться со всем этим и тем, что это означает.
А вертелось в моем разуме только то, что Кастилу нужно питаться, и если сказанное Киераном правда, то мне нужно убедить его кормиться от кого-то другого или… кормить его самой.
На самом деле у нас нет выбора. Нейлл и Делано знают, что я наполовину атлантианка, и если тем, кто живет здесь, это еще не известно, они тоже скоро узнают. Если Кастил будет кормиться от кого-то другого, это точно никого не убедит в наших намерениях вступить в брак.
Значит, это должна быть я.
Желудок сжался, когда по горлу проскользнул кусочек бекона. Меня это устроит? Я вспомнила свои ощущения, когда он укусил меня в прошлый раз, и, взяв стакан воды, чуть не выпила его залпом. Это будет нетрудно. Это будет…
Боги, это будет потрясающе.
Ничего общего с укусом лорда Чейни. Ничего общего с укусом Жаждущего.
– Единственное, что мне не слишком по душе, – это обратное путешествие через горы, – сказал Квентин, отвлекая меня от размышлений.
Впервые увидев его при ярком свете ламп, я обнаружила, что у него светлые волосы. Не такие белые, как у Делано, а более… золотистые. Он юный, тонкий как тростинка и уже выше меня. Черты его лица отличались изяществом, привлекающим и удерживающим взор, и я решила, что его лицо по мере взросления будет становиться еще красивее. Глаза у него такого же яркого оттенка янтаря, как у Кастила, но их внешние уголки подняты вверх, отчего кажется, что он все время улыбается.
– Да, мне тоже не по душе эта часть путешествия, – согласился Киеран.
