Шрифт:
Закладка:
Теоретические заблуждения верующих также доставляли материал для учительной деятельности святого отца. Такова, например, Беседа 13 – „Побудительная к принятию Святого Крещения“; из нее видно, что откладывавшие на продолжительное время принятие таинства рассуждали так: до крещения более или менее позволительно предаваться земным удовольствиям, жить по-язычески, и только потом (по возможности, в преклонном возрасте), очистившись в крещении от всех содеянных грехов, необходимо проводить жизнь, соответствующую званию христианина[976]. Ввиду возможности неправильной оценки значения языческих сочинений как в положительном, так и в отрицательном смысле, святой отец в Беседе 22 поучает юношей тому, „как получать пользу из языческих сочинений“. „Не дивитесь, – говорит он, обращаясь к учащемуся юношеству, – если вам, которые каждый день ходите к учителям и с уважаемыми мужами древности беседуете посредством оставленных ими сочинений, скажу, что сам собой нашел я нечто более полезным. О сем-то самом и хочу дать вам совет, а именно, что не должно, однажды навсегда предав сим мужам кормило корабля, следовать за ними, куда ни поведут, но, заимствуя у них все, что есть полезного, надобно уметь иное и отбросить. А что же это такое и как это различать, сему и научу, начав так…“[977]
Бесед нравственно-практического и обличительного характера имеем от святого Василия семнадцать[978] – сравнительно очень немного; но на всех сохранившихся до нашего времени отразились характерные особенности того века: все они в высокой степени проникнуты духом современности. Таковы помещенные в 4-й части творений святителя (в русском переводе)[979] Беседы: 6-я – „На слова из Евангелия от Луки: Разорю житницы моя, и большия созижду (Лк. 12:18); и о любостяжательности“; 7-я – „К обогащающимся“; 10-я – „На гневливых“; 11-я – „О зависти“; 14-я – „На упивающихся“ и др.
В Кесарии, как главном городе области, было много богачей, предававшихся без всякой меры роскоши и чувственным наслаждениям и вместе с тем совершенно равнодушно относившихся к тем из своих сограждан, которые терпели страшную нищету. Св. Василий считал своим долгом обличать с церковной кафедры роскошь и жестокосердие богачей. Принимая всегда близкое участие во всех бедствующих и нуждающихся и располагая пользующихся благополучием и достатком к состраданию, знаменитый пастырь-проповедник в особенности возвышал свой голос во время общественных бедствий. Так, великое благодеяние оказал он Каппадокийской области своим словом, будучи еще в сане пресвитера, когда эту область постигло бедствие голода (в 368 году). К этому времени относятся Беседа 8, „произнесенная во время голода и засухи“, а также Беседы 6 и 7, о которых упомянуто выше[980]. Эти-то одушевленные любовью к нуждающимся членам паствы Беседы, вместе, быть может, с другими, не дошедшими до нас, и заставили богачей прийти на помощь тем, кому грозила голодная смерть. „Холодное равнодушие богатых к бедным… простиралось до того, что когда в Кесарии случился голод, то богатые затворили житницы и стали продавать хлеб по недоступной для бедных цене. Св. Василий силой слова заставил богатых отворить житницы для бедных даром… Св. Григорий Богослов справедливо заметил, что „сила слова нашего проповедника в этом случае сотворила чудо““[981]. Из знакомства с этими Беседами легко убедиться в том, что они могли не подействовать разве на совершенно бесчувственных. В Беседе 7 – „К обогащающимся“ – яркими чертами изображены необыкновенная роскошь богачей, их склонность копить без конца, сверх всякой нужды, и вместе с тем их крайняя бессердечность по отношению к нуждающимся в необходимом. „Богатые домогаются излишнего и бесполезного как чего-то необходимого, и всего им мало на придумываемые ими траты. Разделяют богатство на нужду настоящую и на нужду будущую, часть отлагают себе и часть детям… вот это послужит на домашние расходы, а это отделится на то, чтобы показать себя людям… Мне, – говорит святой отец, – остается только дивиться такой выдумке излишеств. У них тысячи колесниц… У них множество коней, и они, как люди, ведут родословные по родовитости отцов… Узды, подпруги, хомуты – все серебряные, все осыпаны золотом; попоны из багряницы украшают коней, как женихов… У них несчетное множество слуг… Домы сияют мраморами всякого рода… А когда, по разделе на бесчисленные траты, богатство остается еще в избытке, его кладут в землю, берегут в тайных местах, потому что будущее неизвестно, как бы не постигли нас какие-нибудь неожиданные нужды. Точно, неизвестно, будешь ли иметь нужду в зарытом золоте, но не неизвестно наказание за бесчеловечные нравы“[982], – замечает святитель, переходя к обличению жестокосердия богатых по отношению к бедным. „Что будешь отвечать Судии – ты, который одеваешь тканями стены, а не оденешь человека; убираешь коней, а равнодушно смотришь на брата, одетого гнусно; даешь гнить пшенице, а не питаешь алчущих?“ – вопрошает проповедник[983]. В этой же Беседе, разобрав и опровергнув отговорки богачей, которыми они хотят оправдать свое отношение к нуждающимся, св. Василий останавливается на следующем рассуждении бездетного богача: „Насладившись богатством в продолжение всей жизни, по смерти сделаю бедных наследниками своего имения, письменно и в завещаниях объявив их владетелями всего моего“, и возражает на это так: „Великая тебе благодарность за щедролюбие, что, лежа в гробнице и разрешившись в
