Сетемму тоже понял, что теперь Креол об этом знает. С грустным-прегрустным видом он отдал магу месячную выручку, и весила она скорее как годовая. Вместе с Сетемму Креол порадовался, что добрый старик останется жив, цел и здрав, купил у него осколок камня Вху и в хорошем настроении двинулся дальше.

Ох и богат ты, шумерский кар! Воистину Шумер — это центр мира! Оплот цивилизации и надежда человечества! Где еще на прилавках увидишь товары со всего света, увидишь диковины из Куша и Офира, Гандхары и Хараппы, Тевкрии и Минойского Царства?! Сокровища юга, сокровища востока, сокровища севера и запада! Рабы всех цветов кожи и разрезов глаз, удивительные животные и даже волшебное яство из-за великой воды, что зовется шоколадом!

Стоит оно баснословных денег. Но Креол мог себе это позволить.

У кара собственный голос и собственный характер. Он словно огромное своенравное животное, с которым нужно уметь верно обращаться. Креол с детства любил его воздух, любил мерный гул, в который сливаются десятки голосов. Идя по кару, ты словно идешь через пар хаммама, густой и полный ароматов.

Ламассу. Когда Креол был не знавшим бороды отроком, когда он еще даже не стал учеником старого Халая, в урском каре было три торговца ламассу. Три места, где продавались эти удивительные существа, эти воистину цари ездовых зверей.

Теперь — всего один, последний. Только хромоногий Мунакул все еще продает в Уре ламассу, и цены ломит такие, что даже магистр Гильдии призадумается.

— Вот что я тебе скажу, господин Креол, — сказал он, щуря подслеповатый глаз. — Я дрессирую ламассу, и мой отец дрессировал ламассу, и мой дед дрессировал ламассу, и мой прадед, и мой прапрадед, и дед моего прадеда, и прадед моего прадеда, и прапрадед моего прапрадеда…

— Мунакул, я просто спросил, сколько он стоит, — почти спокойно сказал Креол. — А ты рассказываешь, как с самого сотворения мира твой род дрессировал ламассу.

— Шестьдесят сиклей золота, — отрубил Мунакул.

— Дорого нынче поддерживать древние династии дрессировщиков, — снял с пояса снизку Креол. — Я возьму вон того, с рыжей бородой.

— Отличный выбор, — раздалось сзади.

Креол остался недвижим. Он невозмутимо принял от Мунакула уздечку и передал ламассу рабу-конюху. Только потом повернулся к тому, кого давно уж не чаял увидеть, и невзначай сунул руку в суму, нашаривая благовоние Зкауба.

— Не любишь рядиться, Креол? — разомкнулись безгубые уста.

— Смотря с кем, — ответил маг, разглядывая кошмарного эг-мумию. — Тебя вижу только я?

— Конечно, — ответил Мдзгрвеш. — Ты меня помнишь?

— Тебя забудешь…

О, Креол прекрасно помнил этого демона. Порождение Лэнга когда-то оказало ему серьезную услугу и ничего не потребовало взамен, если не считать свободы. Креол тогда был уверен, что ему крупно влетит от дедушки, но тот бесследно исчез, так и не вернувшись в Шахшанор, так и не узнав о бегстве одного из пленников.

— Как ты прорвался через печати Мардука? — спросил маг. — Я тебя не призывал. Кто-то другой?..

— Не призывал, но ты думал обо мне, — осклабился Мдзгрвеш. — Весь последний год ты то и дело меня вспоминал.

— И этого достаточно?..

— Чтобы войти в ваш мир Ярлыком — да. Я здесь не во плоти, смертный.

Прохожие, конечно, видели, как Креол говорит с пустотой, но молчали и лишь ускоряли шаг. Если маг общается с чем-то незримым — быстрее пройди мимо и надейся, что оно тебя не заметит.

— Недавно домой вернулись слуги моего господина, — молвил Мдзгрвеш, шагая рядом с Креолом. — Шумму, Тей и Метху…

— Недавно?.. Это было двадцать лет назад.

— Недавно, — повторил Мдзгрвеш. — Они дали тебе хорошую рекомендацию… особенно Тей. Моему господину известно о том, что ты задумал, и он благосклонен к тебе.

— А что я задумал? — с деланым безразличием спросил Креол. — Я много о чем думаю.

— Ты задумал стать архимагом, — произнес эг-мумия. — Ты амбициозен, и это хорошо для мага. Но достичь твоих целей будет сложно, ты сам это понимаешь. Но мой господин всегда рад помочь обрести желаемое.

— Масса магов получала могущество и признание и без помощи демонов, — медленно ответил Креол. — И что я, хуже них? Спасибо, не надо.

— Твоя уверенность говорит только о том, как мало ты знаешь об этих магах, — оскалился Мдзгрвеш. — Ты ведь помнишь, кем был когда-то я сам?

Креол покосился на эг-мумию. Он помнил. Не самая это, конечно, приятная участь, стать безобразным демоном… но Мдзгрвешу тысяча лет, и прожить он может еще тысячу раз по тысяче.

Ну… в идеале. Если никто не убьет.

— Хочешь сказать, я тоже могу получить такое благословение? — спросил Креол.

— Конечно.

— Что-то не хочу…

— Не обязательно точно такое же, — понял его сомнения эг-мумия. — Тлена Йсехироросетха все равно давно уж не осталось.

— А как тогда?

— У всех своя ситуация. Я заплатил высокую цену.

— Да, расценки демонов никогда мне не нравились, — согласился Креол.

Летящий рядом Хубаксис испуганно молчал. При появлении демона крохотный джинн сразу стушевался, постарался стать как можно незаметней. Хоть он и числился при Креоле духом-советчиком, этаким «облегченным фамиллиаром», советов от него ждать явно не стоило.

Да Креол и не собирался к нему за этим обращаться. Полный сомнений и колебаний, он искал ответа даже не у богов, а у всемогущего рока — и для этого использовал древнее шумерское гадание. Прямо сейчас маг «слушал улицу», вычленял из гомона кара отдельные фразы.

— …А знаешь что?! Проваливай, плутовка! Не хочешь, так не бери!

— …Да человек ты или нет, ломить такую цену?! Отдай за три сикля серебром, и станем друзьями!..

— …Тут не хватает, добрый человек. С тебя еще два сикля меди, ты немного обсчитался по оплошности…

— …Помогите, помогите, люди!.. две лепешки украл, сорванец!.. лови, ловите!..

Базарная болтовня. Крики, визги и звон монет. Люди спорят, люди торгуются, люди льстят друг другу и оскорбляют. Креол старался определить, больше ли говорится вокруг приятных вещей или злых, добро ли ему сулит «голос города» или худо.

— Подумай об этом с такой точки зрения, — снова заговорил Мдзгрвеш. — Мы ни к чему тебя не принуждаем. Ты сам ведь