— Анцифер!

— Да, Сергей Александрович.

— Я хотел бы узнать, вы не в курсе, как мы можем вернуться в Город?

— Ну почему же, в курсе. Никак.

— Не понял…

— Серега, — поддержал братца Фармазон, — че тут непонятного, елы-палы? Мы тебя сюда не запихивали, следовательно, и вытащить не можем. Вот куда в третий мир — от всей души. Так, перебирая мир за миром, измерение за измерением, может, и набредем на твой Город.

— Ну… давайте хоть так, только побыстрее, девочка…

— Это исключено! — строго заявил белый ангел. — Мотивы ваших действий, несомненно, благородны и по-христиански очень понятны, но… Красть ребенка — преступно!

— Точно! За это дело сажают и дают приличный срок. Тут я с Цилей согласен, хотя бы для разнообразия, чтоб ты не говорил, что мы с ним «вечно цапаемся».

— Да никто никого не крадет. Она же идет с нами сама, совершенно добровольно!

— А ее родственники?

— Но… взгляните хорошенько, она же явная сирота. У нее никого нет.

— А ты проверял? А ты искал? Давал фотографию в теленовостях, обращался в милицию, печатал объявление в газетах типа…

— «Найдена девочка. Возьмите, кто хотите!» — вспылил я. — Прекратите дурить мне голову. Или вытаскивайте нас всех троих, или честно назовите причину, по которой это невозможно сделать!

— Вот дотошный тип… Циля, скажи ему.

— М-м… дорогой наш Сереженька…

— Короче! — рявкнул Фармазон.

— Хорошо, опустим предисловия. Вы не задумывались о некоторых несоответствиях в деталях? Если ваша жена проснулась с кровью на губах — то это непреложный факт! Вам только что удалось спасти от стаи волков безвинного ребенка. Что это может значить? Что ее не съели.

— Ну? — опять не понял я.

— Но кровь-то все равно была. Если не девочкина, то чья же?

Я остановился. Не буду строить из себя знатока квантовой природы света и проблем пересечения прошлого, будущего и настоящего во всей сложности их взаимоотношений. Если предположить, что ангел прав, то губы моей жены все равно должна была испачкать чья-то кровь. Неужели в городе есть еще живые люди? Что же должно произойти, чтобы Наташа, оскалив клыки, бросилась на человека?..

— Я тоже об этом подумал, — деликатно вставил белый ангел. — Такой человек есть. Вернее, не человек, а оборотень… Что, если события только начинают разворачиваться? Поверьте, ничего не вернется назад. Вы не проснетесь ранним утром, не подадите супруге романтический кофе в постель и не обрадуетесь сладкой чистоте ее губ… Они по-прежнему будут перемазаны кровью!

— Но ведь… мы не видели Сыча среди волков. Что, если его сейчас здесь нет?

— Ну, тогда молись, Серега, — сокрушенно вздохнул Фармазон. — Если эти двое здесь ни при чем, то, исходя из теории вероятности… очень хотелось бы надеяться, но… скорее всего, эта кровь — твоя.

* * *

— Ну что, красавицы? Вы уже успели познакомиться? — Я присел на корточки, обнимая одной рукой жену, другой — девочку-найденыша.

— Да, — подтвердила кроха. — Это моя мама. Она меня потеряла, а теперь нашла.

— А… у… — запнулся я, повернувшись к Наташе, но она спрятала голову мне за плечо и до скрипа стиснула зубы, из желтых глаз лились слезы. Что ж, супруга у меня всегда отличалась как вспыльчивостью, так и сентиментальностью.

— А ты — папа. Сейчас мы пойдем домой?

— Конечно!

— Я бы не был так уверен, — сдержанно зашептал Анцифер. — Мы никуда не можем пойти, пока не утрясены все формальности. Структура времени не терпит вольных шуток. Вы должны до конца пройти весь свой путь. Возможно, я становлюсь навязчивым, но этот вопрос присутствия крови…

— Ладно, — сдался я. — Ваши предложения?

— Линяем отсюда! — неожиданно завопил черт, подпрыгивая на месте.

— Что-то случилось?

— Еще как! Там… мама дорогая, чуть было не совершил хороший поступок! В общем, у жены спроси.

— Наташа, тут Фармазон беспокоится, ты ничего такого не чувствуешь?

— Какой еще Фармазон?

— Потом объясню. Но ты что-нибудь чувствуешь?

— Не знаю… — Она втянула трепещущими ноздрями воздух. — Опасность… злоба… смерть… Нам надо бежать!

— Куда? — Я подхватил ребенка на руки, готовый ко всему, волчица бросилась к дверному проему, быстро осмотрела улицу и кивнула нам. Мы бежали по пустынным перекресткам, поднимая столбы пыли. Девочка не плакала, а лишь сильнее прижималась ко мне. Я никогда не представлял себя отцом, но, если бы у нас с Наташей были дети, мое понимание счастья было бы полным. И сейчас, крепко держа совершенно чужого ребенка, я вдруг почувствовал, что она — моя… Эта девочка — моя! Я никогда никому и ни за что ее не отдам. Когда понимание такого простого факта окончательно сформировалось у меня в голове, я остановился. Наташа и близнецы по инерции пронеслись еще шагов десять и уж потом повернулись ко мне.

— Сережка, ты что, устал? Дай ее мне, бежим.

— Нет…

— Но они же найдут нас! Ты понимаешь?! Они ищут меня, а найдут нас всех! — закричала моя жена. — Это не волки… не настоящие волки, это оборотни! Я всегда успевала убежать, но если они почувствуют ваш запах…

— Я знаю. Я очень много знаю. Гораздо больше, чем ты можешь предполагать. Но я не буду от них убегать.

Наташа так и замерла с открытой пастью. Анцифер подтолкнул Фармазона, и черт заговорил в совершенно непривычной для него серьезной манере:

— Так нельзя. Хозяин, ты сходишь с ума. Мы ведь не враги тебе, и она не враг. Послушай, не надо всего этого героизма, беги. Она — спасется, девочку мы с Анцифером вытащим, обещаю, но ты — беги! Пожалуйста, очень тебя прошу.

Я отрицательно покачал головой.

— Сергей Александрович, не надо принимать скоропалительных решений. Мы, может быть, не самые лучшие духи, которые могут быть у человека творческого склада, но мы действительно являемся отражениями вашей мятущейся души. Не будет вас, кому мы нужны по большому счету? Пусть лучше ангел и черт ведут долгую борьбу за вашу душу, чем они скорбно отнесут ее на высший суд в небеса. Послушайте нас, мы оба присоединяемся к просьбе вашей жены — спасайте себя, бегите!

— От кого?! — не выдержал я. — От этого престарелого маньяка?!! Он гоняет меня по всему миру, вернее, по всем мирам. Он превращает мою жену в волчицу, он крадет ее талисман, он мешает жить всем хорошим людям, он заставляет метаться, постоянно оглядываясь… Из-за него льется кровь, рвутся жизни, гибнут ни в чем не повинные души. Хватит! Где он?! Эй, Сыч! А ну, выходи! Больше ты никого не убьешь!.. Я не боюсь тебя!

— Любимый, — еле слышно выдохнула Наташа, — что же ты со мной делаешь? Как я люблю тебя…

— Да,