дерева и, прижавшись щекой к земле, болезненно выдохнула. Погоня прекратилась. Силы исчерпались. Девушка лежала какое-то время, пытаясь отдышаться. Разум мутнел вопреки ожиданиям, и один приступ боли сменялся другим. «Это точно смерть. Мне ее не избежать. Только напрасно пыталась. Тот человек умер зря». Девушка сжала ладонь, прихватив в нее горстку влажной земли. Больно и досадно заканчивать жизнь вот так, в чаще, где никто тебя не похоронит, а главное – умирать то было не за что. Разве виновата она в нападении, в том, что сверры ничем не лучше преступников?

Больше от жалости к себе, нежели чем от физической боли, Гелата чуть слышно заплакала. Она не хотела умирать. Совсем не хотела. Приподняла голову и единственным видящим глазом рассмотрела небольшое болотце впереди. Вода. Перебирая трясущимися истерзанными руками, Гелата поползла по мощным вековым корням, только чтобы освежиться, может, в последний раз.

Кувшинки. В это время они еще не цвели, но заполоняли поверхность болота, точно сорняки. Серо-фиолетового оттенка, словно в грязи, они росли практически друг на друге. Гелата с трудом могла рассмотреть собственное отражение в воде. Она окунула дрожащую ладонь, вяло прополоскала, затем поднесла к лицу и потерла его влажными пальцами. Пыталась смыть кровь, что уже запеклась на глазу и плотно въелась в губы. Девушку страшно тошнило и трясло, но ей хотелось увидеть свое последнее пристанище перед тем, как окончательно провалиться во тьму. Отвращение к самой себе. Что может быть хуже в конце пути? Гелата чувствовала себя оскверненной, навеки запятнанной. Холодная вода слегка приводила в чувства, но едва Гелата опускала руку, реальность теряла краски, а тело наливалось раскаленным металлом. Вдруг чьи-то худые скользкие пальцы ухватились несчастную за запястье. Девушка вскрикнула.

«Что это? Мертвец?! О, Геул! Проклятые земли, за что мне это?»

Гелата отдернула руку, пытаясь высвободиться из хватки, отползти, но чем больше она старалась, тем сильнее ледяные костяшки впивались в кожу.

– Отпусти же меня, давай… – жалобно простонала девушка, по щекам которой вновь заструились слезы, но, предприняв последнее усилие, она вдруг прекратила вырываться. Нелепо вытянувшись, Гелата стала ждать трагичного исхода. Смерть все равно близилась, какая разница, от чего она наступит? Ледяная хватка чуть ослабла. Из воды медленно показался сероватый череп. Взмокшие ржавые пряди прилипли к нему и тому, что после разложения осталось от шеи. Безжизненные глаза, единственное, что по какой-то причине уцелело, уставились на Гелату. Девушка застыла, обессилев, и добровольно отдалась в объятия охватившего ее бреда. Казалось, нечто выбило ее дух. Она ощутила невесомость. Существо, вонявшее гнилью, потянуло к себе, и Гелата поняла, что вот-вот утонет.

* * *

Ветер промчался между кронами деревьев, заставив листья трепетать. Их неразборчивый шепот разнесся по лесу и смолк. Пространство замерло, будто в ожидании чего-то. Прозрачный клочок неба едва различался в месте, где могучие ветки столетиями сплетались между собой, формируя узорчатую вязь. Безмятежно. Что-то капнуло на щеку. Наверное, роса с высокой болотной травы.

Гелата моргнула и повернула голову, увидев пруд с кувшинками цвета грязи. «Еще жива? Но почему?» Она приподнялась и ощупала тело. Множество ссадин и царапин, однако, судя по всему, ничего смертельного. Боль почти схлынула, и лишь ее отголоски ощущались в ушибленных местах. Одежда разорвана. Темные волосы вымокли и спутались. На лице засохла грязь и кровавые подтеки. Изнасилование и избиение точно были, но что с последствиями? Девушка всмотрелась в водную гладь. Пусто.

«Привиделось? Конечно, не мог же ко мне и впрямь явиться труп».

Девушке казалось, будто она не одна, хотя поблизости никто не виднелся.

Гелата окунула руки в зеленоватую воду и потерла щеки, затем, издав тихий стон, поднялась и осмотрелась. Болото, высокие деревья, земляной холм с примятой травой, по которому она скатилась не так давно. «Нужно выбираться». Девушка сделала несколько шагов. Руки машинально потянулись к растительности. «Взобраться по склону». Шаг. Еще шаг. Ноги Гелаты соскользнули, и она растянулась на земле, больно ударившись локтем и подбородком. «Я беспомощное существо», – подумала девушка, болезненно завыв. Она приподнялась, повторила попытку, но вновь соскользнула, а затем опять. На коленях появились новые царапины.

«Хватайся за корни дерева», – произнес кто-то шепотом. Гелата вздрогнула и осмотрелась, однако источник звука не обнаружила. Она обернулась, взглянув на болото, но то пребывало в статичном состоянии, будто крепко спало или вовсе было мертвым.

Несколько сконфузившись, девушка сдвинулась ближе к деревьям, схватилась за выпирающие корни и начала взбираться. Ноги соскальзывали, но она крепко впивалась пальцами в выступы корней, ломая до крови грязные ногти, и вскоре очутилась наверху. Опустившись на колени, Гелата перевела дух, а заметив, как кровоточат пальцы, болезненно всхлипнула. Смятение, стыд, ужас. Девушка затряслась, глядя на разорванную одежду, во многих местах обнажившую ее нескладное тощее тело. Вокруг чаща и ни единого признака живых людей. Наверное, это к лучшему. Однако что стало с теми, кто ее преследовал? И с тем, кто ее спас?

Глава 39

Вернуться домой

Ориентируясь по солнцу, к концу дня Гелата вышла из леса. Она почти утратила надежду оказаться дома, но когда деревья поредели, а впереди возникли очертания деревни, одновременно обрадовалась и испугалась. Сколько же она пролежала в лесу, прежде чем прийти в себя? Родители наверняка обозлились, прокляли ее на чем свет стоит, и с лихвой воздадут девчонке за ее неосторожность.

Стараясь не попасться на глаза охотникам и крестьянам, Гелата передвигалась в тени меж деревьев, а оказавшись в открытом поле, стыдливо прижала к себе остатки платья и побежала так быстро, как только сумела на своих изувеченных ногах. Со стороны могло показаться, что какая-то воровка или неудачливая любовница, которую застали врасплох, бежит от наступающих на пятки проблем. Она перебралась через забор в огороде, желая по-прежнему остаться незамеченной, но как только, пошатываясь, приблизилась к дому, две черные собаки, охранявшие крыльцо, разразились диким лаем и, натянув до предела сковывающие их цепи, рванулись вперед. Гелата опешила, уставившись на них.

– Спокойно… это я, – сказала она, однако псы продолжили лаять, будто не узнавали. На их дикие вопли отреагировала хозяйка, тут же показавшаяся на пороге. Гелата взглянула на мать – женщину средних лет, настолько побитую жизнью, что в свои тридцать она выглядела на все сорок пять. Коричневое платье губительно сочеталось с ее невзрачным лицом, темными волосами и родинками на щеках. Увидев Гелату, она перекосилась от гнева; словно фурия, вылетела во двор и двинулась на дочь.