кое-что странное. Маленький человек упал, большой встал и побежал к реке. Казалось, он хочет врезаться в воду там, где поток сильнее всего. Рядом с моей веткой.

Что-то выглядело неправильно, человек бежал необычно, может, это и правда был очень крупный детеныш. Я попробовал его остановить до того, как он добежит до обрыва. Не получилось, и вскоре я увидел его в воде, и он выглядел мертвым.

Интересно, нарочно ли он так, потому что он бежал с улыбкой на лице. Пока я не крикнул. Тогда он закрыл глаза и упал. Наверное, мне не следовало кричать.

Подумать только, впервые человек мне что-то подарил. А я даже не знаю, что подарить в ответ.

Мышь?

Смерть

Течение унесло Додо к самой излучине у плакучей ивы, где он застрял между корнями, торчащими в воде. Мирко прыгнул в воду вслед за ним, но когда добрался до Додо, ива уже крепко держала его.

Только когда люди появились на берегу и бросили Мирко веревки, им сообща удалось вытащить Додо на берег.

Когда Додо положили на берег, Мирко попытался его оживить. Он делал массаж сердца, как ему когда-то показывал бригадир. Он слышал голоса вокруг и в то же время не слышал ничего. Чувствовал руки на своем плече, но предпочитал не замечать.

Вместо этого он склонился над Додо, чтобы сделать искусственное дыхание. Ему следовало поступить так, когда он обнаружил Данику в амбаре. Вряд ли это спасло бы ее, но он мог хотя бы попытаться. Нужно было вдохнуть жизнь в ее сына. Что-то сделать. Он сжал нос Додо, приложил свои губы к его…

И остановился. Все казалось нереальным. Мирко не понимал, жив он сам или умер. Никогда он не был так близок к Додо, как сейчас, рот ко рту. И никогда не был дальше.

Он медленно отстранился, отполз по траве, сел на колени. Его одежда была вся в крови, как и штаны Додо, ботинки сдавливали ноги, но он этого не замечал.

Додо лежал в траве на спине, глядя на верхушки деревьев, отражавшиеся в его глазах. Солнечный свет мерцал над ним, поглаживал мускулы, еще блестящие от тепла и воды. То и дело над телом пролетала мошка, на мгновение садилась попить с его кожи и летела дальше в своем вечном поиске. По мускулистым рукам разбросаны веснушки, даже полностью расслабленные, руки казались очень твердыми. От локтя и ниже они были загорелые. Мышцы груди защищали сердце, как два заросших валуна, хотя сердце уже не нуждалось в защите.

Мирко посмотрел на лицо, которое он знал лучше любого другого. Лоб светлый сверху, где прилипали медно-рыжие волосы. Додо никогда не носил кепку. Он любил, чтобы ветер трепал волосы, вздымал их, как львиную гриву вокруг смеющегося лица. От этого он сильнее потел, но ему было все равно. Он очень хотел отращивать волосы, но еще больше этого любил стричься, только не коротко. Он садился и наслаждался, пока Мирко теребил макушку и обещал отрезать не слишком много, в идеале вообще ничего. Иногда Додо насвистывал, иногда болтал о всякой чепухе. И задавал вопросы. У него всегда было много вопросов.

Брови у Додо росли густо. Над ними – красная полоса. Длинные светлые ресницы напоминали маленькие крылышки, полные и дружелюбные губы пересохли. Легкая тень щетины покрывала подбородок. На загорелых щеках можно было разглядеть ямочки, придававшие замершему лицу выражение умиротворенности. Несмотря на всю свою мужественность, он сильно напоминал мать.

Мирко провел рукой по лицу Додо и ласково закрыл ему глаза.

Он осмотрел мужчин. Кто-то из них переминался с ноги на ногу, словно не знал, что делать с остатками злости, разгоревшейся в амбаре. Они бы предпочли дать ей выход, подумал Мирко. Мужчинам не нравится, когда злость утихает сама. Она должна найти выход, взорваться. Сейчас развязка отменилась, возбуждение растворилось в тишине, последовавшей за признанием того, что убийца уже получил по заслугам. Зверь мертв.

Он не видел врача.

– Да, так лучше всего, – сказал парень, похлопывавший мокрой веревкой себя по бедру. – Он был опасен, как бешеная собака. Больше он не принесет вреда.

Под Додо лежала еще пара веревок.

– Посмотрите только на эти мускулы, – донесся до Мирко шепот из толпы. – Вы когда-нибудь такое видели?

– Это сверхъестественно.

– И все равно он свинья.

– Теперь он не отравит реку.

– Что будем с ним делать?

– Мирко? Что скажешь?

Старший из сыновей хозяина поймал взгляд Мирко. Это он спрашивал. Глаза у него налились кровью, во взгляде читались одновременно горечь и отчаяние.

– Я знаю, что прошу слишком многого, – сказал Мирко. – Но если бы вы помогли мне перенести… или перетащить его… туда, к прогалине чуть выше по течению? Там я его нашел, – он замялся. – Я бы хотел там его похоронить.

Сын хозяина нахмурился.

– Я сам закопаю, – продолжил Мирко. – Но если бы вы помогли мне его переместить, я был бы очень благодарен. Больше я вас не побеспокою. Я не вернусь на ферму.

Сын что-то пожевал, сплюнул и повернулся к младшему брату:

– Что думаешь? Поможем ему?

– Почему бы и нет? – сказал брат, пожав плечами.

– Ладно, давайте перетащим убийцу, а потом вернемся домой и займемся сестрой. – Он сильно пнул Додо ногой в бок. – Подонок.

Мирко промолчал, сжав зубы.

Волочить Додо по земле оказалось не легче, чем вытаскивать из воды, но, как следует опутав его веревками, мужчинам удалось переместить его на прогалину. Мирко придерживал голову Додо, чтобы она не свисала и не болталась, потому что он не мог вынести этого зрелища. Он сжимал густые волосы.

– Спасибо, вы мне очень помогли, – сказал он, когда они опустили Додо на траву у кустарника и окружили его с веревками в руках.

Словно лилипуты столпились вокруг Гулливера.

Мирко не заметил, что один из них исчез, пока они перетаскивали Додо. Теперь он услышал шум мотоцикла, который остановился на дороге, и вскоре появился парень с лопатой и рюкзаком Мирко.

Он бросил вещи на землю.

– Я не мог взять багаж великана, но свитер, который лежал у него в койке, я запихнул в твой мешок.

– Спасибо, – сказал Мирко, посмотрев на него с благодарностью. Парень молчаливо кивнул.

Мужчины принялись расходиться, приглушенно переговариваясь. Один за одним они исчезали среди деревьев под звуки веток, хлеставших по одежде, и треск под ботинками.

Мирко поднял глаза, когда последний из уходивших замедлился и обернулся. Это был младший из сыновей хозяина. Самый молчаливый. У него на плече висел моток веревки.

– Ты