рвал на себе волосы, пролил столько слез, будто на него низвергли бочку воды. Вопли его, преисполненные отчаяния, проникли в душу несчастной матери; она тихо открыла глаза, узнала своего милого Гавенета и проговорила, воздевая руки к небу:

– Сынок, перестаньте, не плачьте; у меня нет ран, от которых можно умереть; мне просто плохо сейчас; где ваши братья?

– Мы здесь, – сказали они, подойдя.

– Слава Богу! А малютка Мордред, а король – неужели я их больше не увижу?

– Могу вам сказать хотя бы о Мордреде, – ответил Гавенет. – С ним ничего не случилось; везший его оруженосец сумел его защитить и прячет в этом лесу; там мы их и найдем.

Немного утешившись, дама попросила воды умыть лицо, запачканное землей и кровью. Оруженосцы отыскали родник и зачерпнули из него железными шлемами. Когда она умылась, ей соорудили носилки, устланные тканью и свежими травами, бережно ее уложили и направились к Аронделю. Едва они отошли, как их догнал страж колыбели Мордреда. Так они въехали в город, где пробыли неделю, чтобы дать время королеве поправить здоровье. Оттуда они прибыли в Логр, и там четверо братьев поклялись, что король Лот не увидится со своею женой, пока не помирится с Артуром. Что же стало, однако, с тем рыцарем, который из Аронделя привел их на поле боя, дабы отомстить за поражение короля Лота? Он исчез, и юнцы нипочем не догадались бы, кто сослужил им столь добрую службу, если бы не До Кардуэльский, шателен Логра, который, зная всегдашние проделки Мерлина и пристрастие того к королю Артуру и его племянникам, не усомнился, что он-то и принял облик рыцаря, чтобы вызволить королеву и поквитаться за неудачу Лота. Не впервые уже направлял он Бретонцев посреди величайших опасностей, чтобы дать им случай, вырвав победу у Сенов, показать, на что они способны.

Нынче же пророка ждало путешествие в Галлию: неодолимая сила влекла его прочь с этих берегов. Напрасно он пытался себя обмануть, воображая, что спасти державы королю Бану и королю Богору – повод достаточный, чтобы пуститься в дорогу; голос куда более властный говорил ему, что там он встретится с великой чаровницей, будущей владычицей его судьбы. С тем Мерлин и отправился за море. Прибыв в королевство Беноик, он предстал перед Леонсом Паэрнским, которому поведал, что король Клодас Пустынный недавно заключил союз с королем Галлии и оба направились в Рим, чтобы там присягнуть императору. А тот возьмется снарядить им преогромную армию под началом Понтия Антония. С такой подмогой Клодас надеялся сполна отомстить за свои прежние неудачи: вступить на земли Ганна и Беноика и отнять у обоих братьев их родовые уделы. К Понтию Антонию, королю Галлии и Клодасу намеревался еще примкнуть могучий герцог Алеманский[413] по имени Фролло, кузен Понтия Антония, прославленный многими ратными делами.

– Чтобы отвести угрозу, – сказал Мерлин, – надо спешно созвать всех, кто носит оружие; вооружите свои замки и города; укройте свой скот, зерно и фураж; Римляне, проходя по вашим землям, не должны найти ничего, что бы их прокормило и поддержало. Если они пойдут приступом на ваши бастионы, защищайте их всеми силами; но не давайте выманить себя в открытое поле, пока не подойдет большая помощь, которую приведет король Артур. Великая битва грянет в среду на Святого Иоанна у замка Треб, между двумя реками, Луарой и Арси. Вы же приготовьтесь стоять в Арнантском лесу, ожидая знака, который вас призовет вступить в бой.

Леонс Паэрнский обещал последовать этим советам; и Мерлин простился с ним, сказав, что у него есть дела в другом месте.

– Куда же вы собираетесь? – спросил Леонс.

– Не знаю; но когда я покину землю Галлии, я подамся в Кароэзу в Кармелиде, чтобы научить бретонских королей, как им одолеть Сенов и изгнать их из нашей пресветлой Бретани.

После этих слов Мерлин исчез, и, пока Леонс озирался по сторонам в тщетной надежде его отыскать, он направился к прелестной усадьбе, возведенной на краю Бриокского леса, в ту пору на диво изобильного оленями и косулями, ланями и дикими кабанами.

Прежде чем начать рассказ о любовных похождениях нашего пророка, я должен отвлечься на кое-какие пояснения, за что, я надеюсь, меня простят.

Валлийцы полагали, что Мерлин обычно обитал в Бредиганском лесу – в Нортумбрии, на границе с Шотландией. Там он и пророчествовал; он редко выходил оттуда, и притом в разных обличьях, чтобы избежать назойливого любопытства. Во многих преданиях, воспроизводимых в поэме Vita Merlini, он рисуется там потерявшим рассудок и одержимым непреодолимой тягой к лесам и к диким животным, с которыми он нашел общий язык.

Что касается Нижних Бретонцев, они верили, что Мерлин оказался взаперти в их Броселиандском лесу, расположенном между Лоеаком в епископстве Сен-Мало и Карэ в епископстве Кемпер, в Корнуае. Именно в этом обширном лесу, от которого сохранились еще довольно пространные перелески, держала его в плену Вивиана, и вполне может быть, что держит по сей день в магическом круге, который не дано заметить непосвященным[414]. Безусловно, армориканское предание более поэтично, и романисты Круглого Стола вряд ли колебались, когда предпочли его валлийскому. Однако наши авторы сохранили в нем то, что могло согласоваться с первым. Так, Мерлин часто ведет беседы в Бредиганском лесу, где пребывает Блез и где позднее найдется Король-рыболов, хранитель Святого Грааля; но любовь, неодолимая сила, вновь уводит пророка в Галлию, в Броселианд, который пленит его навеки силою чар, им же самим не утаенных. Название Броселианд вполне могло иметь смысл земля Бриока; в самом деле, благочестивые предания гласят, что город Сен-Бриё обязан своим происхождением некоему аббату Бриоку, которому первый герцог Думнонии примерно в пятом веке якобы уступил свой дворец. Лес у Кентена часто именовали Сен-Бриё, а его первое название, видимо, было Бриок или Бриоск. Во всяком случае, к северу он наверняка сливался с Броселиандским лесом, несмотря на то что два этих названия, Бриок и Броселианд, не относятся к одной и той же местности. Согласно нашему романисту, история Бриокского леса такова:

Бриокский лес поначалу был владением отчасти герцога Бургундского, отчасти же короля Бана Беноикского. Но герцог Бургундский, выдав одну из племянниц за молодого и прекрасного собою рыцаря Дионаса, вознаградил его за добрую службу, подарив ему свои угодья в этом лесу; ибо он знал страсть Дионаса к охоте, к лесным и речным забавам. Спустя недолгое время Дионас взял наемных рыцарей у короля Бана, и в войне, где ему довелось вдесятером сразиться против Клодаса, он