Омерзительно.

Новый идеальный Мир идеален лишь в теории – на бумаге и по законам. Но всё это – лишь верхушка айсберга. В том вина человеческой природы?

– Выше нос, девочка с поверхности, – говорит Каин и щёлкает – надо же! – мне по носу. Хочу возмутиться, но юношеский силуэт отдаляется. – Поторопись! Комендантский час близок.

Взбираемся в воздух – схоже взлетают авто; плавный подъём и аккуратное движение. Вот только дрон – отличительно от машин – шумливый и покачивающийся. Люди – южане, рабочие – остаются под пятами; не провожают взглядами: смотрят в планшеты и на бумаги, сверяют время и дату поставки, сверяют груз. Полотно, покрывающее транспорт, соскальзывает – остаётся на складском полу. Дрон покидает завод – Новый Мир без эмоций встречает очередную механическую детину. Мы утаиваем своё присутствие в тени, примирившись с компанией огромных деревянных ящиков, внимаем гулу работающего автопилота, различаем за распахнутым отсеком для погрузки нарастающие здания. Серые дома провожают нас, а работающие и живущие в них не ведают о нашем присутствии – окна выходят на другую сторону. Очень умно, Новый Мир, очень предприимчиво. Мы пролетаем над городом – мимо петляют десятки иных дронов: некоторые стремятся к Зданию Комитета Управляющих, некоторые падают к заводам. Ранним утром город кажется другим. Не моим. Ненастоящим. Не хватает натиска машин средь воздушных полос, не хватает бредущих по мостам людей. Мосты – паутина. Город – ловушка. Кто паук? Приближаемся к водохранилищу – узнаю подобие пляжа, серо-черный песок, скрипучий и налипающий, лицемерные здания, спокойную воду. Вот-вот мы оставим Новый Мир. Земли под ногами больше нет, свершилось. Впервой обращаю внимание (со стороны города того и не увидеть): от дамбы отлипают и спускаются несколько лестниц, что ведут к пристани. Там стоят моторные лодки, на одной из них – люди. Очень интересно. Какие ещё секреты есть у города и его жителей?

Всё это кажется нереальным. Смотрю на собственные руки в надежде, что на них есть правда. Однако правда заключается в окровавленном бинте и вырезанном чипе. Для города меня больше нет. Города для меня – тоже. Впереди пятый район, выдуманный рай с деревьями и крохотными домами, почвой и чистым небом. Там будут звёзды.

Каин предлагает подойти к краю платформы и посмотреть на отдаляющийся город, на уменьшающиеся дома, на Здание Комитета Управляющих – гнилой кусок, что облеплен ремонтными дронами словно мухами; острый пик прокалывает небо, прокалывает сердце.

– Не думаю, что это хорошая идея, – перечу я.

– Не думай, просто сделай.

Как знакомо.

Мы ступаем близ. Порыв ветра бьёт в ноги, а тело дрожит от прохлады и высоты. Смотрю на Новый Мир с нового ракурса, под другим углом – всё такой же прекрасный и идеальный, бессердечный и вдохновляющий.

Каин отвлекается: говорит, что должен срочно ответить по наушнику. По мере разговора его выражение лица неустанно меняется – с растерянности до восторга, от опасения до ликования. Десятки эмоций пробегают друг за другом. Что за новости, янтарные глазки? Всё хорошо? Здание Комитета Управляющих вновь подорвали? Мосты к Южному Району открыли? Что случилось?

Комендантский час проходит, узнаю это по отряхивающемуся ото сна городу: серые улицы озаряет искусственный свет, блики сплетаются друг с другом и бьют в лица горожан, машины поднимаются в воздух, мы для них – незаметная крошка.

Всматриваюсь в отдаляющийся город. Здание Комитета Управляющих на месте – от него, как днём ранее, не валит дым, всё спокойно; дым собирается зашлакованным облаком над Восточной частью города. Южная даже не проглядывается за гигантами-домами Северного приятеля. Восточный до открытия Золотого Кольца молчалив. Приглядываюсь – под острым пиком Здания Комитета Управляющих танцуют частицы пыли, которые складываются в изображение. Из-за блика не могу разглядеть показываемое или выступающего.

– Новости, – отрывисто бросает Каин. – Карамель, там твой отец.

– Что?

– Твой отец выступает с обращением, – говорит юноша и разворачивает меня к себе за плечи. – Говард Голдман просит признать Острог своей частью и дать независимость, просит прекратить притеснять и уничижать заслуги южан. Обращение в общих чертах, всё передала Сара. Как это понимать, Карамель? Что за обманный манёвр?

Не могу поверить.

Папа.

Он сделал это!

Меня переполняет нечто прекрасное – какое-то новое, удивительное, странное чувство. Чувство! Я не боюсь его. И слёзы – однако не от душевной тоски или эмоциональной боли – наполняют глаза и ползут по щекам, делая их и губы солёными и невкусными. Признаюсь:

– Это не обман. Моя просьба отцу.

Каин теряется:

– Когда? Вчера? Для этого ты ездила домой? Ты просила…свободу Острогу?

– Ты грезил, чтобы вас услышали. Вас услышат. Вас уже слышат.

– Ты сумасшедшая, – по-доброму смеётся мой друг. – В хорошем смысле, но сумасшедшая. Я нисколько не ошибся, когда посмотрел в твои глаза впервой – всё в них было.

Каин быстро смотрит на город. Новый Мир остаётся за дамбой. Теперь у Нового Мира есть ещё один шанс стать новее – обновлённее, умнее, терпеливее, красивее. Чтобы все, собранные на землях Нового Мира и Острога люди, ощущали единство. Чтобы Коллапс не повторился. Юноша обращается ко мне:

– Но как, Карамель? Ты знакома с Новым Миром шестнадцать полных лет, а со мной – меньше недели. Как?!

– Подумала, вы хорошие люди. И вы – равно жителям Нового Мира – движетесь к загаданному идеалу, стремитесь выявить блага.

Каин держит меня за плечи. Жужжание дрона заглушает мысли, не говоря о словах. Мы несёмся в сторону Пятого Района, немыслимо. Смотрю в янтарные, понимающие меня, глаза и в который раз ощущаю – вплавляюсь в них, застреваю, тону.

– Всё будет хорошо, – говорю я.

Это странное чувство…Теперь другое.

Хочу поцеловать Каина. Притянуться к лицу и попробовать прокусанные от волнения губы. В самом деле хочу. Склоняюсь к нему.

– Не у тебя, – перебивает Каин.

– Прости?

– Прости, – кивает он.

Притягиваюсь к лицу, игнорируя сказанное.

– Знаешь, – говорит мой друг, а я замираю на крошечном расстоянии от его лица, – что требуется любой революции? Жертва революции. Знаешь, в чём нуждаются массы? В мученике. Знаешь, что подорвёт авторитетность управляющих? Павший перебежчик, покаявшийся за то, что вразумил иному – отходящему от каноничного и всеми принятого – мнению.

Подкатывает тревога. Обманывает ли интуиция?

– Не понимаю тебя, – говорю я.

– Понимаешь, Карамель, ты не дура. Я уже говорил.

Руки сильней сдавливают плечи. Поцелуй меня, Каин, на этом хватит.

– Ты боялась утонуть в грязи Нового Мира, но знаешь ли ты, Карамель, что страх лишь приближает его? Ты боялась утонуть в Новом Мире, и я не позволю тому случиться, мной обещано – тебя ждёт реальная глубина, о которой ты грезила.