– А ты небось надеешься затащить Ико в койку, если выиграешь. Или наоборот, надеешься, что это она тебя в койку затащит.

– Да пошел ты!

Джолан негромко кашлянул.

– А где Гаррет?

– Ико посадила его на цепь у плиты на камбузе.

– Я схожу проверю, как он там.

Ико прикрепила цепь кандалов к основанию чугунной кухонной плиты на камбузе и оставила Гаррета в одиночестве. По его рубахе от пояса до подвздошья расплывалось кровавое пятно.

– А ты подрос, – сказал Гаррет.

– А ты говоришь почти без акцента, – отозвался Джолан.

Гаррет хмыкнул и посмотрел на кошель Джолана:

– А что случилось с твоей котомкой?

– Пришлось с ней расстаться.

– Жаль.

– У меня найдется, чем тебе помочь, – сказал Джолан, все еще не входя на камбуз. – Но я не знаю, стоит ли. Ты убийца.

– На свете много убийц, – сказал Гаррет. – А судя по твоим спутникам, я не единственный убийца, которого тебе пришлось лечить.

Джолан закусил губу.

– Прошлой весной ты повесил Элдена Греалора. Говорят, он вырубил почти всю Дайновую пущу. А еще ты убил Тибольта, барона из Глиновала – тот был немногим лучше Греалора и, по слухам, каждое летнее и зимнее солнцестояние приносил детей в жертву богам. А капитан неболёта уничтожил бы тысячи альмирцев.

– И что с того?

– Ты убиваешь только злодеев? Только тех, кто этого заслуживает?

Гаррет прислонился к плите.

– Так или иначе, каждый этого заслуживает, Джолан.

– По-твоему, на свете нет добрых людей?

– Верно, их нет. Есть только такие, которых плохо знаешь.

– И ты всех их убиваешь. За определенную цену. Так?

Гаррет посмотрел на него:

– Даже не пытайся определить, в чем заключается моя работа. Это все глупости. Мне все равно, поможешь ты мне или не поможешь. А тебе главное – не маяться ночи напролет без сна.

Джолан начал выкладывать из сумки целебные травы, пытаясь утешить себя тем, что алхимик обязан помогать людям – не важно кому, равно как не важно, за деньги или бесплатно. Так полагается, и это правильно. Однако же напоминание об угрызениях совести подвигало к действиям больше всего.

Он вытащил из кошеля скальпель и провел лезвием по рубахе Гаррета, легонько, чтобы распороть ткань, но не оцарапать кожу. На левой стороне живота, под самыми ребрами, зияла круглая рана размером с монетку.

Джолан надел целительные рукавицы мастера Моргана и осторожно ощупал рану. Убийца даже не поморщился от боли.

– Тебе повезло, – сказал Джолан. – Рана буквально в пальце от аорты, печени и почки. Просто удивительно, что у тебя только кишка продырявлена, а больше ничего не задето.

Гаррет промолчал.

Джолан начал накладывать швы на пропоротую кишку. Пробоина была небольшой, но кишка скользила под пальцами, поэтому работал он медленно. Джолан не раз видел, как его учитель проделывал эту операцию, но мастер Морган погиб, не успев обучить Джолана всем секретам. Ни секретам драконьих логовищ, ни секретам божьего мха. Ни тому, как обездвижить кишку, которую зашиваешь.

Джолан заметил также, что вдоль ребер Гаррета тянется недавно заживший шрам.

– Кто тебя штопал? Ужасно кривые стежки.

– Я сам и штопал.

– А что случилось?

– Непредвиденные осложнения в Незатопимой Гавани.

– Ты участвовал в сражении?

– В некотором роде да, – ответил Гаррет.

– А правда, что Эшлин Мальграв убила Седара Уоллеса колдовскими чарами? – спросил Джолан, понимая, что если Гаррет действительно был очевидцем этих событий, то даст самый внятный ответ.

– Ну, чем-то она его убила.

– Говорят, что молниями. Или огнем. Ты что-то видел? Там был какой-то запах? Как пахло – кисло и резко?

Гаррет посмотрел на Джолана:

– Я и забыл, сколько вопросов ты можешь задать за минуту.

Джолан пожал плечами.

– А тебя как угораздило не только оказаться в компании воинов-ягуаров и папирийских вдов, но и угнать неболёт? – спросил Гаррет. – Ты же собирался в драконьи логовища Дайновой пущи, изучать какие-то великие загадки природы. По-моему, ты заблудился.

– Нет, – вздохнул Джолан. – Я провел в логовищах несколько месяцев. Там столько всего удивительного! И ящерицы размером с кота, меняющие окрас под цвет своего окружения; и говорящие птицы с длинными пышными хвостами; и оранжевые ужи с острыми как бритва зубами, способные испускать электрические разряды, которые убивают детенышей речных грымз; и белые как кость деревья с сине-алой листвой, отливающей перламутром; и экзотические растения, которых не видел ни один алхимик на свете. Я собрал сотни образцов, а потом ушел из джунглей в Гленлок, чтобы открыть там аптекарскую лавку, провести кое-какие эксперименты и разгадать секрет божьего мха. Но по пути мне встретились Камберленд и его воины. Они, кхм, попросили меня пойти с ними.

– То есть заставили насильно. Ну, мне это тоже знакомо.

– Правда?

Гаррет посмотрел на Джолана:

– А как по-твоему, почему я стал убийцей?

– Я предполагал, что ты всегда этого хотел.

– Нет. – Гаррет уставился себе под ноги.

Под металлическим потолком камбуза билась бабочка, тонкая пыльца с крылышек осыпалась на серую сталь.

– В твоем возрасте я хотел стать бродячим актером, – продолжал Гаррет. – Мне всегда нравилось менять костюмы, перевоплощаться в разных людей, примерять на себя чужую шкуру, даже тогда, когда свою я еще не замарал.

– И что же тебе помешало?

Гаррет пожал плечами:

– Я петь не умею.

– А…

– Вот только не надо меня жалеть. Прошлое есть у всех и каждого.

Джолан скрепил швами наружные края раны и смазал ее новой мазью из божьего мха. Если Камберленд продержит Гаррета в плену подольше, то Джолану удастся проверить, предотвратит ли мазь заражение в брюшной полости.

– Все. Рана скоро затянется, особых последствий быть не должно.

Гаррет снова взглянул на него:

– Зря ты мне опять жизнь спас. Зачем ты мне помогаешь?

Джолан не нашелся, что ответить.

В камбуз заглянул Оромир:

– А, вот ты где!

– Да, я здесь.

– Тебе не страшно оставаться с ним один на один? – спросил Оромир, подозрительно глядя на Гаррета.

– Нет, не страшно.

– Я выиграл право спать на кровати с пуховой периной, – сказал Оромир.