есть Дума, которая вроде бы как подчиняется, но при том только и думают там, как напакостить. И то одни начинают к смуте подбивать, то другие… и за каждым своя сила, которую просто не получится игнорировать, если и вправду хочешь трон сохранить. Вы бы просто стали новым Императором и все.

Он смотрел. Долго так.

И тьма клубилась. Но почему-то показалось, что там, за тьмой, кто-то да есть. Кто-то вполне живой, даже если мертвый. И… и жаль его.

— Вы ведь клятву приносили, верно? Императору. И Совету вашему. И если бы нарушили, стали бы клятвоотступником. А еще мятеж мог бы и не удастся. Или удастся, но частично. Тогда началась бы смута. Вы бы вызывали одних демонов, Совет — других. Демоны сражались бы между собой. И возможно, мир снова погиб бы, но на сей раз — в пламени. А их пепла возрождаются только фениксы.

— Умная девочка, — рука в латной перчатке коснулась щеки. И Мудрослава снова удивилась тому, до чего та горяча. — Каждый день потом, после, я повторял себе это… снова и снова.

— Не помогало?

— Нет.

— А теперь… если уж вы все вспомнили. Как вы здесь оказались? И… где мы вообще находимся?

— В Императорском дворце, девочка.

Обидно. Вовсе она даже не девочка. Царевна. Настоящая. И… и если верить сну, вполне может стать государыней. Только не хочется.

Совершенно.

— А как оказался… просто. Шли. Ко дворцу. Попали на площадь. Там туман поднялся. Потом выброс силы был. И вот… я и вправду решил, что успеваю. Что… смогу все исправить.

— Исправить — это вряд ли, — Мудрослава решительно взяла Командора за руку. — А вот изменить, чтобы мир жил дальше — можно. Наверное. Это не точно, но ведь если попробуем, то хуже не станет?

Куда уж хуже-то.

Все еще смотрит.

— Идемте, — велела Мудрослава.

— Куда?

— Туда где проводили ритуал. Она там…

— Демона убить не так просто, — предупредил Командор. — Особенно древнего и сильного. А она очень сильна.

Мужчины… хлебом не корми, дай только убить кого-нибудь.

— Знаете, — Мудрослава улыбнулась. — А давайте для начала просто доберемся?

Теттенике уткнулась в чью-то грудь. Она шла-шла и вот…

— Стоять, — сказали ей и перехватили за шиворот. А потом просто подняли. — Ты тут откуда взялся?

— Не знаю, — в носу опять зачесалось, и сопли потекли. И стало обидно, что остальные-то, небось, нормальные, а она в соплях и чужом теле.

— Нежить?

— Нет.

Держали её все еще на весу, но хоть убить не пытались. А потом поставили, похлопали по плечу и так, что колени подломились. И в конце вовсе ко лбу прижали.

Монету.

Теттенике скосила глаза, пытаясь разглядеть, но не вышло.

— Не нежить, — сказал человек, которого… вот почему из всех встретился именно он? — Тебя как зовут-то?

— Те… Тет, — спохватилась она.

Если представиться настоящим именем, то не поймут. В лучшем случае. В худшем и вовсе решат, что издевается. Теттенике точно решила бы.

От обиды сопли потекли ручьями. И Теттенике вытерла их рукавом.

— На от, — ей протянули платок. — Замерз?

Азым из рода Чангай, точнее уже не из рода Чангай, смотрел с сочувствием. Теттенике платок взяла. И кивнула.

— Откуда ты взялся-то?

— Я… ехал. По дороге, — врать нельзя, но и правде не поверят. — А тут вот. И туман. И оно как бахнет… а я тут.

И руками развел. А высморкаться все же высморкался. Громко вышло.

— Бывает, — Азым кивнул и за руку взял. — Я вот тоже, похоже, потерялся. Шли. И потом туман. А в нем…

Он поморщился.

— Туманы тут особые.

Теттенике кивнула.

Она ведь… долго бродила. Потом. Сперва то оказалась будто… будто в сказке. В той, где она снова дом. В степи.

У нее был роскошный шатер.

Подарок мужа.

И еще золотые серьги. Браслеты. Два сундука украшений. Но не в них дело, а в том, что её любили. Она видела эту любовь в его глазах. И отвечала любовью же.

У нее снова были дети.

И отец смеялся, подкидывая их к небу. И брат тоже смеялся. И все-то вокруг радовались… именно это и заставило усомниться. Не может такого, чтобы все и радовались, чтобы жизнь — как засахаренные лепестки розы, сладка до умопомрачения.

Она усомнилась.

И вышла. В туман. А в нем вот столкнулась с человеком, который мог бы назваться её мужем. И если поверить, если взять и поверить, то…

— Надо идти, — решительно сказала она, тряхнув волосами. Черные и жесткие, те топорщились в разные стороны. И сама она выглядела жалко. Но что это меняет.

— Куда? — с насмешкою поинтересовался Азым.

— Туда, — она указала на дверь. И глаза прикрыла. — За ней будет коридор, потом еще один… галерея.

Путь теперь был виден ясно. Во всяком случае тот, что вел к огромным золоченым дверям, украшенным алыми каменьями.

А дальше…

Дальше будет видно. И, развернувшись, Теттенике решительно направилась вперед.

Глава 43 Демон, демон и остальные

«И поглядела мачеха на принцессу, и сказала, что, мол, слишком уж та красива. А стало быть, красота сия явно колдовская, а потому надобно отправить дитя в самый дальний из монастырей, чтобы жила она там в молитвах и смирении, суть ведьмовскую укрощая»

«Сказка о вдовом короле, семи его женах и дочери-ведьме»

Ричард очнулся перед дверями.

Он… видел их?

Видел. В том зеркале, в которое заглянул однажды. И теперь точно знал, откуда оно взялось. Ричард создал. Не сразу, нет, но… когда остался один.

Смутно все. Путано.

Но хоть что-то…

Он протянул руку.

Тогда… тогда Каллен умер первым. И Ричард помнит его. Бледное тело, впалые щеки и закрытые глаза. Синюшные губы. Саван… и ощущение неправильности. Несправедливости. Того, что Ричарда бросили. Отец тоже смотрит на тело. Хмуро.

…детей в Замке никогда-то не было много. Деревенские, пусть и жили рядом, а все одно держались наособицу, если в Замок и везли что, то сами. Детей прятали.

Может, оно и верно.

А в Замке… был еще кто-то, кроме Каллена. Имени Ричард не помнил, но… он тоже исчез. Умер? Уехал? Скорее второе. Душница ведь не сразу очнулась ото сна. И стало быть, время было. Просто… просто смерть Каллена сочли дурным знаком. И родители поспешили убрать детей.

Правильно, наверное.

Он бы и сам так сделал. Нет, будь его воля, Ричард бы и вовсе не остался в проклятом месте. Но что значили его желания? Вот именно, что ничего.

Ему было одиноко.

Так одиноко, что… мама занята, отец тем паче.