Шрифт:
Закладка:
И да — по агентурным сообщениям враг нападет через месяц сам. И что население как бы мирное в стране врага — обработано в нацистском аспекте и считает нас не соседями и людьми, а человекоподобной мразью и в лучшем случае согласно оставить миллионов десять рабов, а остальных желает истребить на полном серьезе. И наша армия как раз полезет мягким брюхом на острые колья, ожидая восторга от освобождения братьев, а получая ненависть запредельную, животную.
А еще нашему врагу будет помогать куча стран, которые нас терпеть не могут, но сами открыто воевать не рвутся. Нам же помогать станут далеко не все наши союзнички и «друзья» и строго за деньги. А то и вообще помогать не будут. Или спустя рукава через час по чайной ложке.
И понимаешь ли получается кисло — все время портить руководству настроение. Это шибко чревато. А еще портишь отношения с руководством армии, которое поет о всесокрушительности наших войск и готово одним полком опрокидывать чужие столицы, с министерством иностранных дел — которое рассказывает о прогрессивном прогрессе в успешных переговорах с партнерами. Не забудь еще, что полно благодушных политиков среди руководящей элиты — которые либо видеть не хотят, либо еще по какой причине игнорируют неприятный факт, например того, что у соседей не братья уже, а воспитанные за несколько лет готовые рабовладельцы, для них мы тут — нелюдь и рабы, отношение к нам, как к еде, а не людям и много еще кому наступаешь на хвост. А это хвост — кого надо хвост!
Потому надо быть полным отморозком. А отморозков не любят и предпочтут поющего сладкие песни. Они и поют. Но потом получается полная жопа — и я не о женской красоте, а ситуационно. И приходится пускать в начальство разведки именно отморозь, которая режет правду-матку, невзирая на оттоптанные мозоли. Деваться некуда. После войны опять возвращаются сладкопевцы и все опять по накатанной - говорит майор.
— А со связью почему беда?
— До прихода зомби у тебя много народу рвалось изучать первую помощь?
— Вообще не рвались.
— А сейчас?
— Ну сейчас лучше — признаю я очевидный факт.
— Почему ты считаешь, что в армии люди другие? Такие же. Раз можно не напрягаться и не учиться какой-то там фанаберии — они учиться не будут. Это вообще энергозатратно — учиться. Мозг там морщить, запоминать что-то, отрабатывать какое-то сложное и непонятное. Ну его нах! Да и не нужно, вообще-то. Ни офицерам, ни солдатам. Рации там какие-то, шифровки, расшифровки, аккумуляторы-батареи, тьфу, заумь...
План написал — и занимайся чем хочешь. А связь — позвони по телефону и всех дел. Начинается война — и тут оказывается, что пользоваться рациями не умеет никто, батареи скисли и не заменялись, а все занятия были только на бумаге и в фотоотчетах.
И да — офицеры и кадровые солдаты мирного времени в массе те, кто пришел на сытный и ненапряжный как бы труд, за который неплохо платят, а тут от них требуется иное. Чтоб они жизни клали... Зовсим с глузду зъихали, такое требовать! И опять идет замена на тех, кто будет воевать.
— А после войны значит замена на удобных, мирного времени? — уже по аналогии догадываюсь я.
— Точно так. На колу мочало — начинай сначала. Ну и еще то, что мы по себе о людях судим. Соседушки у нас людоеды, которые сто раз это доказывали — а мы все надеемся, что они хорошие и добрые. Потом в очередной раз удивляемся. Все по спирали...
— Поспирали — это точно. Долю нашу десантеры сильно урезали — бурчит Енот.
— И БэТР отняли — напоминает Вовка.
Похоже, что детские вопросы только у меня возникали, эти-то самураи ответ сразу знали. И потому их волнует больше насущное. Я в это не лезу, потому как не очень представляю — какая наша доля в трофейном, например, патрульном катере или БТР. Да и как наладить оборону Соснового Бора, который старательно хочет быть сам по себе и всему голова.
При том находясь под боем.
И наш проезд по тылам тому яркое подтверждение.
Напоследок, заканчивая уже утреннее совещание, Брысь неожиданно говорит, что милиция вызывает для дачи показаний Андрея и Сергея. Все очень удивляются и майор поясняет, что тут дела давние. Из жопы мира приехал некий — он называет фамилию, которая мне лично ничего не говорит, так вот его приезд очень мутный получился — бабу его застрелили почти на въезде, очень может быть, что он сам, там какие-то дела дикие, откуда приехал — чуть ли он не деревню спалил с жителями и вообще всякая жуть и дичь с рабовладением — короче требуется для уяснения ситуации от знавших этого фрукта людей с реноме хорошим дать на него характеристику.
Парни переглядываются и в один голос говорят:
— Витька!
И Андрей с некоторым удивлением добавляет:
— Надо же! Выжил!
Майор кивает, а потом спрашивает — кто и откуда он знаком нашим ребятам.
— В оружейном магазине вместе работали. Он беркемоид был завзятый — строил себе бункер где-то в Новгородчине. Я как раз тогда прибежал из детского сада — вот Док нам рассказал, что там все зомбанулись — я и сбегал, глянул. Глупый тогда был, меня там чуть не сцапали — усмехнулся грустно наш пулеметчик.
— Самое начало? — уточняет Брысь.
— Ага.
— Вместе с Николаичем работал?
— Ну да. Витька на меня только глянул — и сразу понял, что настало его время. Оружие с боеприпасами взял — как бы свою долю — и слинял. 6 стволов и четверть патронов. Ну так все вежливо было с его стороны.
— Сука. На прицеле нас держал, пока уходил — неожиданно добавляет Андрей.
— Ага. А того, похоже, не усек, что мы через окно могли его пристрелить, пока он грузился. И набрал кучу дробовиков 12 калибра, а что полезное — ума не хватило взять, те же воздушки и прочее — рыболовное там и оптическое и всякие причандалы и приблуды. Нам потом все-все пригодилось, до копеечки. Еще и не хватило. Николаич помню жалел, что доставка товара должна быть на следующий день — ну ее уже не дождались.
