— Как вы вообще там оказались? — прижав дрожащие пальцы к губам, спросила она.

Грину вдруг до безумия захотелось взять ее за руку и согреть теплом своих ладоней. Но он сдержался. Он не имел права на подобные вещи. Кому-кому, а Теодоре его тепло точно не нужно. Да и ему самому оно не нужно. Не теперь, после всего пережитого.

— Не могу сообщить подробностей, но все это связано с делом, которое я расследую. Убийца указал на Авирону. И мы решили, что нужно поймать виновника…

— …на живца, — договорила она. — Умно. Вы сказали, убийца указал на Авирону. Но как?

— Ваша маска. Красная шелковая лента.

На лице Теодоры отразилось недоумение. Она явно хуже контролировала мимику, чем обычно, и это было странно. Все еще странно видеть в ней живого человека, а не манекен с обложки местного Forbs.

— Но это весьма распространенная вещь. Вы ткнули пальцем в небо и попали.

— И это-то мне не нравится. Слишком все гладко. Преступник на месте преступления со шприцем в руках. Ваш охранник жив, кстати. Его тоже усыпили.

— Господи, только серийного убийцы мне не хватало. — Теодора закрыла глаза и откинулась на подушки. — Кевин. Кто бы мог подумать. Я считала, он просто нарушает границы, превращая партнерство в тупой флирт. А он…

— Он домогался вас?

Грин не смог скрыть сталь в голосе. Тео открыла глаза и посмотрела на него с любопытством.

— Да нет.

— Любая информация…

— Я не знаю. — Она закрылась руками. — Я привыкла к чужому вниманию и не знаю, что есть домогательство, что есть флирт, а что — просто знаки внимания.

Подобной откровенности Аксель не ожидал. И снова это мерзкое запретное желание — коснуться ее руки и как-то утешить. Вместо этого он встал.

— Поправляйтесь.

— Детектив. Вы так просто уйдете?

Не успев подняться, он опустился на стул. Теодора открыла глаза и приподнялась на постели. Блестящие волосы упали на подушку, в глазах все еще светились слезы, а губы приоткрылись. Она была так красива, что у Акселя защемило сердце. И так беззащитна, что ему захотелось оторвать Мейсону голову, без долгих прелюдий.

— Вы хотите, чтобы я остался? — глухо спросил он.

— Мне угрожает опасность?

— Возможно.

— И что делать?

— Быть очень осторожной.

— Но если…

Его телефон зазвонил, не дав ей закончить фразу. Теодора поджала губы и отвернулась. Аксель принял вызов, не глядя на экран.

— Грин, слушаю.

— Детектив, участковый Штейн. Простите за беспокойство, но мы нашли тело. Вы должны это увидеть.

О господи.

— Диктуйте адрес, выезжаю.

И как такое возможно, если Кевин сидит? Подтверждение гипотезы, что убийца не один и эта серия — групповое развлечение? Совпадение? Подражатель?

— Да. Так будет лучше, — донесся до его слуха шепот Теодоры.

Он снова не решился встать.

— Это важно. Чем раньше я его поймаю, тем быстрее вы сможете выдохнуть и расслабиться.

Почему он оправдывается? За что? За то, что уезжает делать свою работу? Так-то он и приехал сюда, чтобы делать свою работу!

— Выдохнуть? Расслабиться? — Она рассмеялась. — Простите. Нервы. Ждите завтра во всех газетах репортажи про то, как расслабляется Рихтер. Вокал и клубы.

Он все-таки протянул руку и коснулся ее ладони. Ледяная. Женщина отвернулась к стене, но контакт не разорвала.

— Теодора… — мягко позвал Грин, сжимая ее пальцы. Она подняла на него глаза, полные слез. — Никто не станет вас осуждать. Проблема будет в другом.

— Да?

— Как вы собираетесь совмещать бизнес и карьеру певицы?

Этот вопрос будто прорвал плотину. Слезы полились по щекам, молодая женщина вырвала руку и яростно их вытерла. Снова отвернулась.

— Простите, детектив, я хотела бы остаться одна. Спасибо, что навестили.

Грин почувствовал себя дураком, но почему — так и не понял. В другой ситуации он бы задержался и продолжил разговор, но сейчас необходимо ехать, и чем скорее, тем лучше. Снова ночь спать не придется, но когда это кого останавливало?

— Я навещу вас завтра, если позволите.

— Если это необходимо, то конечно.

Черт. И как понять, чего на самом деле хочет эта женщина?

Без номера

Черт, как же ломает. Вся жизнь — как будто сквозь мелкую-мелкую решетку. Изображение расплывается, линии нечеткие. То, что было вчера, кажется уродливым сном. Но что-то внутри подсказывает: это точно не был сон.

Он уставился в «Треверберг Таймс», не понимая, что видит и почему то, что он видит, так знакомо. Фото было сделано издалека, качество картинки ужасное — или это его зрение стало ужасным. «Луна» приносила забвение — и лишала зрения. И не только зрения. Ха-ха, его прошлое заставляло даже думать стихами.

Он протер глаза, как будто этот рефлекторный жест мог помочь прояснить зрение. Он слишком быстро потратил дозы, которые заработал. Тело ломало. Как же ломало. То в жар, то в холод. Но что в этой долбаной газете заставило вывалиться из наркотической реальности?

«Хочешь пару лишних капель, парниша?» — этот вопрос, сказанный приятным слишком здоровым голосом, который пах хвоей, свободой и чистотой, вдруг выплыл из памяти.

«Кто ж откажется от „луны“?»

Его шатает. В тот момент ему было еще хуже, чем сейчас. В тот момент жизнь заканчивалась, потому что пришла ломка, а денег не было. Он был не в состоянии просто украсть пару купюр. «Луна» дешевая, но ее нужно много. И часто. Первыми страдают волосы.

«В парке у восточного выхода в жасмине медитирует женщина. Ты должен завязать у нее на голове