себя главным героем этой истории, Данн извлек немалую выгоду из того факта, что Лили Сафра явно не была заинтересована в том, чтобы вникать в его размышления. В знак того, что кампания American Express продолжала загрязнять информационный поток пятнадцать лет спустя, Данн также повторил дискредитировавшие себя утверждения о том, что Эдмонд имел дело с колумбийскими наркокартелями и что его самолет использовался в скандале "Иран-Контра". Это были дважды и трижды рассказанные истории, не ставшие правдивее от повторения. Разница заключалась в том, что на этот раз Эдмонд не защищался.

Стоит еще раз повторить, что нет никаких доказательств ни для теорий большого заговора, ни для "противоречий", созданных сплетниками, например, что все видеозаписи с камер наблюдения были уничтожены (это не так); что охранники Сафраса "таинственно отсутствовали" в ту ночь (на самом деле после установки системы безопасности в квартире в Монако никогда не было охранников, только в большой собственности Ла Леопольда); или что Махер был вынужден подписать признание на французском языке без перевода на английский, не понимая написанного (протоколы допросов и суда, во время которых ему был обеспечен синхронный перевод, доказывают, что это неправда). В некоторые моменты утра 3 декабря события могли бы развиваться по-другому. Но основная истина, как установили бы суды, заключалась в том, что Махер один совершил действия, которые привели к гибели людей.

В то время как государство добивалось наказания за смерть Эдмона и Вивиан Торренте, оставшиеся в живых жертвы убийства требовали символической компенсации в размере одного евро каждая - Лили, Жозеф и Мойсе, сестры Эдмона, его племянник Джеки, а также семья Торренте. Защите, состоящей из двух выдающихся адвокатов-монегасков Жоржа Блота и Дональда Манассе, а также американца Майкла Гриффита, было не с чем работать, учитывая улики и тот факт, что Махер признался. Адвокаты Махера также не оспаривали основные факты - то, что Махер создал сценарий и намеренно устроил пожар. Но они попытались отвести вину и запутать ситуацию. Защита утверждала, что в смерти Эдмонда виноваты спасатели. Если бы они приехали быстрее, утверждали Махер и его адвокаты, оба остались бы живы, поэтому Махер не должен нести ответственность. Вторая линия защиты пыталась сделать что-то из заключения судмедэкспертов о состоянии Вивиан Торренте. В ее щитовидной железе была обнаружена кровь, а на шее - синяки, которые, по мнению защиты, свидетельствовали о том, что ее душили. Защита предположила, что Эдмонд физически не позволил своей медсестре уйти, так как боялся, что она может выдать их местоположение. Следовательно, Махер мог нести ответственность только за смерть Эдмонда Сафра.

Суд счел, что этот аргумент не выдерживает критики ни со стороны вещественных доказательств, ни со стороны фактов, установленных в ходе судебного разбирательства. Болезнь Паркинсона Эдмонда делала даже элементарные движения практически невозможными. Медицинские эксперты установили, что гематомы образовались в результате удушья Торренте, вызванного асфиксией. Они установили, что единственной причиной смерти и Торрента, и Эдмонда стало отравление угарным газом. Более того, ни в одном из многочисленных телефонных звонков, сделанных в то утро, включая последний звонок незадолго до 6:30 утра, Торренте не давал никаких признаков разногласий или борьбы. Махер был признан виновным 2 декабря 2002 года, его обязали выплатить символическую сумму ущерба и приговорили к десяти годам лишения свободы. В соответствии со своим правом Махер подал апелляцию, которая была рассмотрена в 2003 году и отклонена.

Хотя приговор не уменьшил горе и потерю, он обеспечил ту меру справедливости, которая была возможна. И это позволило сосредоточиться на будущем - на том, что фонд может сделать, чтобы почтить жизнь и пожелания Эдмонда. Эдмонд никогда не вел дневников, не писал мемуаров и не читал длинных лекций о своей философии жизни. Но благодаря его примеру у фонда появилась сильная и четкая дорожная карта.

Это должно было стать его наследием: профессионально управляемая структура, нацеленная на сохранение и приумножение состояния, которое он сколотил, и стратегическое использование его в соответствии с его принципами и делом всей жизни. И Лили Сафра позаботится о том, чтобы Эдмонд Сафра был четко связан с работой фонда. При жизни Эдмонд не решался связывать свое имя с благотворительными пожертвованиями - такова была традиция. Как глава семьи, он взял на себя ответственность делать пожертвования в память о Якове и Эстер Сафра. Эту печать можно было увидеть в бесчисленных и разнообразных местах по всему миру: на молитвенниках и памятных досках в синагогах и семинариях Европы и Америки, в названиях еврейских общинных школ от Манхэттена до Ниццы, на кафедрах Гарвардского университета и Уортонской школы бизнеса Пенсильванского университета или на уличных указателях, обозначающих площадь Сафра - новый городской комплекс Иерусалима, который Эдмонд помог финансировать.

Но теперь от других зависело, чтобы имя Эдмонда было в почете. "В своих решениях Совет фонда должен отталкиваться от проблем, ценностей и идеалов, которых Эдмонд Дж. Сафра придерживался при жизни", - провозглашает устав фонда. Деятельность фонда будет сосредоточена на трех основных направлениях.

Религия: "Содержание еврейских религиозных организаций, строительство и ремонт синагог, поддержка еврейских моральных и религиозных авторитетов".

Медицина: "Создание больниц и клиник, реконструкция существующих медицинских учреждений, вклад в их функционирование, [и] вклад в исследования".

Образование: "Благотворное влияние на образование и обучение в широком смысле, включая создание университетов, кафедр, стипендий, обновление существующих учебных заведений и взносы на их функционирование (при этом предпочтение будет отдаваться иудаике и иудаическим учебным заведениям)".556

В соответствии с жизнью и карьерой Эдмонда, деятельность фонда была географически разнообразной. На самом деле, глядя на работу фонда, можно проследить дугу жизни Эдмонда. Он не поддержал ни инициативы в Алеппо, который был полностью разрушен, ни в Бейруте, где еврейская община больше не существует. Но в Милане, где Эдмонд действительно начинал свою карьеру, площадь перед центральным вокзалом, где находится городской Музей Холокоста, называется Пьяцца Эдмонда Дж. На углу 63-й улицы и Пятой авеню, всего в нескольких шагах от его нью-йоркской квартиры, в 2003 году была открыта синагога Эдмонда Дж. Сафра, спроектированная Тьерри Деспоном, - первая левантийская синагога, построенная на Манхэттене. В Авентуре, Флорида, курортном городке к северу от Майами, где сирийские евреи собираются на зиму, в 2001 году была основана синагога Эдмонда Дж. Сафра.

Одним из наследий Эдмонда стало то, что пример, который он подавал, побуждал тех, кто работал с ним или контактировал с ним, уделять еще больше своего времени и ресурсов благотворительным проектам. В Диле, штат Нью-Джерси, летнем анклаве сирийско-американской еврейской общины, его друг Джо Кайр основал синагогу Эдмонда Дж. Сафры, отметив при