Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Историческая проза » Государи московские. Книги 1-5 - Дмитрий Михайлович Балашов

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 88 89 90 91 92 93 94 95 96 ... 773
Перейти на страницу:
ему до боли хотелось еще раз увидать голубые небеса и серебряную россыпь снегов далекой волынской родины, мягкие увалы Карпат, расписные платки и розовые лица тамошних селянок. Он велел увезти тело свое в Киев и похоронить там. Распорядился добром, сделал последние внушения епископам и причту. Приходя в сознание, вновь призывал к себе князя Дмитрия, наказывал ему: «Ты глава!» Но долго говорить уже не мог. Он даже не был сильно болен, видимо, простыл, а главное – устал. Уже не мог объяснить вразумительно последних своих заветов архиепископу Клименту и князю Дмитрию, которых вызвал к себе перед смертью, и долго молча глядел на них, переводя взгляд с одного на другого. Смежил глаза. Услышал осторожный шепот:

– Нет, еще дышит!

Приоткрыл глаза, веки уже плохо слушались, открывались с трудом, сделал отпускающий знак…

Прошло еще несколько часов. У постели Кирилла бодрствовал его духовник. Внизу ждали, не расходясь, все три епископа: Игнатий и Федор с Климентом, готовились отпевать. Служка появлялся время от времени на верху лестницы, молча отрицательно крутил головой, скрывался. Но вот, появившись в очередной раз, молча остановился и медленно осенил себя крестным знамением. Произнес, уже не сдерживая голоса:

– Упокоился!

По собравшимся внизу прошло движение.

Так умер митрополит киевский и всея Руси Кирилл.

С ним умерла эпоха, перевернулась страница времени, сломались скрижали, писанные нечеловеческою рукой.

Снег падал все гуще и гуще, неслышно возникая из серо-лиловой облачной пелены, и пушистою невесомою ризой укрывал холодную осиротелую землю.

Глава 51

Над западной стороной неба поднялось огненное облако. Из него на землю лились холодные искры – безмолвный огненный дождь. И от безмолвия летящих огней было еще страшнее. «К мору, к войне ли! – говорили, покачивая головами, старики. – Уж к худу, к хорошему такого не быват!»

…Она и Федор стояли, тесно прижавшись друг к другу, за стволами дерев и смотрели на горний пожар. Облако, багровое, громоздилось, пухло, крутилось, выбрасывая изнутри снопы холодного небесного огня. Алые и зеленые волны прокатывались по черному небу. Выше, выше, вот они стали меркнуть, тускнеть; облако редело, распадалось на отдельные столбы света, от него откатывались вертящиеся разноцветные колеса, вот оно стало тонко-прозрачным и погибло. И тьма сомкнулась разом, глухая, непроглядная. Только уж спустя минуты начали просвечивать в ослепленных глазах холодные капли звезд.

Промороженный воздух обжигал нос и щеки. Потрескивали стволы.

– Не могу я без тебя! – вымолвил он с безнадежным отчаянием.

– И я, Федюша. Я все тебе простила. Бог с тобой! И мужу я нарушила. Ты жанись, Федюша! Мне сердцу спокойнее будет.

– Брат с матерью и то нудят женитьце, – нехотя признался Федор.

Недавно он встретил ее мужика. Тот зло поглядел на Федора. Бьет, не бьет? И бьет, так она не скажет!

– Ну, прощай, Федюша! И не полюбились с тобой напоследях-то…

Она огладила его по лицу, запоминая, туже замотала плат и побежала по скрипучему снегу в темноту. А он еще долго стоял, глядя ей вслед, и не чуял холода, забиравшегося за воротник.

Переяславские дружины уходили в поход на Новгород. Скрипели по снегу полозья саней, розвальни одни за другими, скатываясь с горы, вытягивались по дороге на Купань и дальше по Нерли к Волге, прямым путем через Тверь и Торжок. Федора взяли в дружину, но сейчас он снова был послан гонцом в Москву торопить Данилу Лексаныча. Он скакал день и ночь, меняя коней. В Москве свидеться с Данилой (чего он втайне хотел) не удалось. Данила с дружиной уже ушел к Дмитрову. Федора встретил давешний боярин, Протасий-Веньямин:

– Скажи великому князю, что выступаем! Не умедлим ужо.

Тут все было в шевелении. Сотни саней грудились в крепости и у стен. Гомон гомонился. На разъезженном, рыжем от конской мочи снегу хлюпали копыта, проносились легкие боярские рысаки и тяжело скакали рабочие упряжные кони. Грузили и увязывали припас – москвичи собирались домовито. Пока Федор путался по Москве, на его глазах две рати с обозами ушли по Волоколамской дороге, на Ржеву и Серегерский путь, а третий обоз – по Дмитровской, вдогон князю.

– Ты тоже скачи через Дмитров, догонишь князя Митрия дорогой! – посоветовал боярин, и Федор, убедясь, что московская рать уже выступила, поскакал.

Его бродячая верхоконная служба порядком надоела ему. Минуло то время, когда Федор с жадным любопытством подъезжал к незнакомому городу, теперь все казалось уже одинаково, и, прикидывая, что Митрий Саныч с ратью уже подходит к Твери и там, в Твери, ему и нужно ловить свой полк, Федор беспокоился лишь об одном: не отобрал бы кто из бояр дорогую отцову бронь, что была оставлена им в обозе.

Он не успел, как чаял, в один день доскакать до Дмитрова, задерживали идущие той же дорогою московские ратные обозы, и когда прибыл в Дмитров, Данила Лексаныч с дружиною уже ушел оттуда, и Федор, мало передохнув и покормив коня, поскакал дальше, в сугон за князем, к Твери, хотя ясно было, что торопить Данилу уже теперь незачем, поскольку Дмитрий встретит брата прежде, чем его догонит грамота, которую везет Федор.

Была смутная надежда поговорить с Данилой Лексанычем о войне и «обо всем об этом» – и, разумеется, смешная. Он только мельком видел Данилу, закованного в броню, под шубой и в шлеме с низко надвинутым налобником. Князь проверял строй дружины, и все были тоже в бронях. «Учит!» – понял Федор, потому что никаких новгородцев под Тверью быть не могло. К Даниле, конечно, оказалось не подступиться.

Уже поколесив по Твери, огромной, растянувшейся, строящейся, Федор ощутил глухую тревогу. Обилие лабазов, лавок, ряды торговых клетей, неохватные скопища амбаров, житниц, гостиные дворы, пристани – все уже виденное, но как-то впервые осознанное – являло

1 ... 88 89 90 91 92 93 94 95 96 ... 773
Перейти на страницу: