Шрифт:
Закладка:
* * *
Она распахнула дверь и вошла в дом, выстрелив прежде, чем охранники успели подняться. За спиной ощущались тепло и пульсация чужого сердца: там был кто-то ещё, и на этот раз у неё не получилось опередить соперника. Ожидаемый удар настиг сзади. Она перекувыркнулась через голову и метнулась в сторону, скрываясь от луча света. Телохранитель Роттера замер в проёме двери, шаря фонариком по комнате. Она усмехнулась. Вытянула руку, словно пыталась дотянуться до слепящего глаза светодиода, и сжала кулак. Фонарик вспыхнул и взорвался в руке мужчины. Тот взвизгнул, и она выстрелила ещё раз.
Жаль, что стихия огня не позволяла ей заглушить шаги или стать незаметной. Оставалось только надеяться, что Роттер не слышал их потасовку. Поправив собранные в хвост волосы и перезарядив искру, она на ощупь двинулась вверх по лестнице. Казалось, в доме всё замерло и время застыло. Даже деревянные ступени не скрипели под сапогами.
На площадке второго этажа она огляделась: здесь было три двери. За одной из них спала охрана, за второй скрывался узкий чулан. Достав из поясной сумки фонарик, она толкнула ногой третью дверь и осветила комнату. Она, конечно, знала, что он здесь, ещё до того, как увидела беспокойно мятущееся тело на огромной кровати. Кроме кровати и стула, на котором висели форма и красные перчатки Роттера, в этой неуютной комнате ничего больше не было. Очевидно, он не собирался здесь задерживаться. Неужели он подготовил другое укрытие? Возможно, она не зря поспешила и успела перехватить его в этой глуши. Меньше жертв, опять же…
– Ляля, – простонал Роттер во сне.
Она вздрогнула, услышав своё имя, и на мгновение ей стало жарко. Но тут же накатил стыд: она больше не та наивная дурочка, ему не выбить её из колеи! Бимбикен подобралась, распрямила плечи и направила луч света прямо ему в лицо.
Роттер нервно дёрнулся, зажмурился и вскинул изуродованные руки, силясь открыть глаза. Тонкое покрывало сползло, обнажая худощавый торс с неразвитыми мышцами. Бимбикен критически осмотрела скорчившуюся на кровати фигуру. Бу! Пугало, причём совсем не страшное. Если бы только паршивый характер человека можно было разглядеть так же легко, как рост или цвет глаз…
– Ты что здесь делаешь? – выдавил Роттер, откашливаясь после сна.
– А ты ожидал увидеть кого-то другого? Может, Линчева? Или Ирину?
– Убирайся!
Он выхватил из-под подушки пистолет и направил на неё. Вернее, попытался направить, но смотреть против света по-прежнему не мог. Бимбикен фыркнула. Она не собиралась стрелять в него из искры, ну уж нет. Он был нужен ей в здравом уме – если такое понятие ещё было к нему применимо.
– Это твой страшный суд, Роттер, – глухо произнесла она. – Можешь покаяться. Можешь признаться. Я даже хочу, чтобы ты признался! Как убил Ирину, как лгал тогда, будто всё бросишь…
– Я не лгал, – бросил Роттер, отворачиваясь от света и подтягивая покрывало. Как-то он чувствовал себя сейчас, полуголый и беспомощный? – Чёрт, я же говорю тебе, что не лгал! Ты… – он покачал головой. – Ляля! Я не трогал Ирину, я всего лишь попросил Уильяма… Она всё увидела, но я же не знал, что он столкнёт её! Уильям должен был устранить только Эдгара, просто в тот раз не вышло!
– Как у тебя всё просто, – заметила Бимбикен, чуть опуская фонарь. Ей хотелось видеть его лживое лицо. – Ну ничего, зато в другой раз получилось.
– Получилось, – подтвердил Роттер.
– Ну, а сын твой?
Тень замешательства скользнула по его взмокшему лицу.
– А что он?.. Ты же забрала его! Мне откуда знать.
Только теперь Бимбикен поняла, что все эти годы она могла не беспокоиться за мальчика. Роттер вовсе не собирался его разыскивать, причинять ему вред или, наоборот, растить из него наследника своей тёмной империи. Возможно, у него напрочь отсутствовал отцовский инстинкт. Неудивительно! Человек без чувств и без совести, эгоист и маньяк. Чудовище!
– Ты хоть о чём-нибудь сожалеешь, а? После всего, что совершил? – спросила она. – Ты же не можешь не понимать, сколько боли ты причинил моей стране! Я знаю, что ты не идиот.
Он долго молчал, а затем коротко пожал плечами.
– Мы всегда с тобой хотели разного, Ляля. Но это ты научила меня мечтать. И я шёл к своей мечте: строил мой идеальный мир, несмотря ни на что… Тебе на это банально не хватило смелости.
С каждой секундой Бимбикен было всё труднее держать себя в руках.
– Значит, не сожалеешь, – прошептала она и вскинула ладони.
– Почему же… – Роттер посмотрел ей в глаза. – Жалею, что не избавился от Эстель и её отродья сразу после революции. Потому что Сэптену пообещал, в обмен на информацию и лояльность, чтоб его! Плевать на вашу подмену – если бы мы их убили, ничего бы не вскрылось.
Бимбикен удивлённо вскинула брови. Она не знала этой детали.
– Обещания во Флориендейле невозможно нарушить, – со смешком сказала она. – Это древнейший священный договор, право на справедливый суд. Тебе следовало бы знать такую важную деталь об этой стране, раз уж ты решился ей управлять.
Он смотрел на неё в неверии, не готовый признать, что магия, которую он так ненавидел и от которой стремился избавиться, все эти годы преследовала его.
– Осцельс Сэптен наверняка об этом знал, – добавила Бимбикен, – и хотел защитить от тебя Эстель. После твоего обещания никто не смог бы причинить им вред по твоему приказу, даже если бы захотел. Пока Осцельс не умер, конечно…
Тут она вспомнила про собственное обещание и взмахнула рукой. Стул вспыхнул, ножки кровати задымились, а больше в комнате нечему было гореть. Но она не беспокоилась – знала, что к рассвету здесь будет лишь пепелище, а пока что у неё было достаточно времени, чтобы вывести наружу его обезумевших телохранителей. Роттер вскочил с кровати и бросился к окну, но и рамы уже пылали. Бимбикен поджала губы, спокойно повернулась к нему спиной, вышла и закрыла за собой дверь. Он прокричал ей вслед, едва различимо за треском дерева: «Ты никогда меня не любила!» И это твои последние слова, Роттер?
– Нет, любила, – тихо сама себе сказала Ляля Бимбикен. – Но, видит Ангел, я просто плохо разбираюсь в людях.
η
Мама будет жить! Кассандра не могла перестать улыбаться – она сидела рядом и видела, как трепещут её ресницы. Мама
