Другие захватывающие сцены, кроме терпеливых маленьких водоносных ослов, едва ли не будут типичными для улиц азиатского города. Один случай, который я заметил, заслуживает особого упоминания. Юноша с ампутированными обеими руками до плеча, имеющий совсем короткие культи, едет на осле и довольно бодро уговаривает непослушное животное — палкой. Весь христианский мир никогда не смог бы догадаться, как страдающий таким образом человек может держать палку, чтобы произвести какое-либо впечатление на осла. Но этот гениальный человек довольно легко держит еее между подбородком и правым плечом, и от постоянной практики приобрел способность угощать своего ушастого коня довольно энергичными ударами.

Около полудня мы идем в здание правительства, чтобы посетить Сирра-паши, Вали или губернатора вилайета, который, услышав о моем прибытии, выразил желание, чтобы мы посетили его. Мы приехали, когда он занят принятием важного юридического решения, но после нашего объявления он просит нас подождать несколько минут, пообещав поторопиться с делом. Затем нас просят войти в соседний зал, где мы находим мэра, кади, госсекретаря, главу ангорских заптихов и нескольких других чиновников, подписывающих документы, ставящих печати и другими важными делами. С нашим появлением, документы, ручки, печати и все остальное отправлено во временное забвение, появляются кофе и сигареты, и путешествие, которое я совершаю с чудесной арбой, dunianin -athrafana (вокруг света), становится всепоглощающим предметом.

Эти государственные мудрецы развивают странное азиатское представление о вероятной причине моего путешествия. Они не могут заставить себя поверить в то, что я могу совершить такое великое путешествие «просто как выездной репортер» Гораздо вероятнее, говорят они, что мой реальный стимул состоит в том, чтобы «злить врага» - что, поссорившись с другим велосипедистом по поводу нашего сравнительного мастерства в качестве гонщиков, я объезжаю весь земной шар, чтобы доказать свое превосходство, и в то же время у моего ненавистного соперника не остается возможности совершить более великий подвиг - азиатские рассуждения, конечно же. Рассуждая таким образом и комментируя эту догадку между собой, их любопытство становится максимально возможным, и они начинают задавать мистеру Биннсу вопросы, касающиеся механизма и общего вида велосипеда. Чтобы облегчить г-ну Биннсу задачу по разъяснению, я из внутреннего кармана своего френча достаю набор более ранних набросков, иллюстрирующих путешествие по Америке, и в течение следующих нескольких минут набор набросков становится важнее всех государственных документов в комнате. Как ни странно, скетч под названием «Прекрасная молодая мормонка» привлекает больше внимания, чем любой другой. Мэр - Сулейман Эффенди, тот же самый джентльмен, о котором подробно упоминал полковник Бернеби в своем труде «Верхом через Малую Азию», и один из его первых вопросов - знаком ли я с «моим другом Бернеби, трагическая смерть которого в Судане никогда не перестает заставлять чувствовать себя несчастным.» Сулейман Эффенди кажется удивительно умным, по сравнению со многими азиатами, и, кроме того, довольно практичным человеком. Он спрашивает, что мне делать в случае серьезной поломки где-то в дальнем краю, и его любопытство посмотреть на велосипед немножко возрастает, когда я говорю, что, несмотря на крайнюю воздушность моего странного транспорта, у меня не было серьезных поломок на всем пути через два континента. Говоря о велосипеде как о новинке западной изобретательности, которая кажется азиатскому уму столь удивительной, он затем с некоторой оживленностью замечает: «Следующее, что мы увидим, это англичане, перебравшиеся в Индию на воздушных шарах и спустившиеся в Ангору на угощение.» Слуга в форме объявил, что Вали свободен и ждет, чтобы принять нас в частной аудитории. Следуя за служителем в другую комнату, мы находим Сирра-пашу, сидящего на богатом мягком диване, и при нашем входе он с улыбкой поднимается, чтобы принять нас, сердечно пожимая руки нам обоим. Как уважаемый гость по случаю, я назначен на почетное место рядом с губернатором, в то время как мистер Биннс, с которым, конечно, как жителем Ангоры, Его Превосходительство, уже довольно хорошо знаком, милостиво занимает должность переводчика и просветителя Вали в понимании о велосипедах в целом и о моем собственном путешествии на колесах в частности. Сирра-паша - человек с полным лицом, среднего роста, черноглазый, черноволосый, и, как почти все турецкие паша, довольно склонен к полноте. Как и многие видные турецкие чиновники, он отказался от турецкого костюма, сохранив только национальный фес. Головной убор, который, кстати, не имеет ни единой заслуги, чтобы рекомендовать его сохранять свою живописность. В солнечную погоду он не защищает глаза, а в дождливую погоду его контур проводит воду струйкой вниз по позвоночнику. Он слишком тонкий, чтобы защитить кожу головы от сильных солнечных лучей, и слишком плотно прилегает и плотен, чтобы обеспечить какую-либо вентиляцию, но при всем этом огромном количестве недостатков он носится повсеместно. Утром я узнал, что должен поблагодарить энергичное руководство Сирра-паши за шоссе от Кештобека, и что он построил в вилайте не менее двухсот пятидесяти миль этой дороги, широкой и добротной, и на самом деле улучшенной в местах, где для этого мог быть получен необходимый материал. Объем работы, проделанной при строительстве этой дороги через столь гористую страну, как уже упоминалось, совершенно не пропорционален богатству и населению вилайета второго сорта, такого как Ангора, и его выполнение стало возможным только благодаря использованию принудительного труда. Каждому мужчине во всем вилайете было приказание работать на дороге определенное количество дней в году, или предоставлять замену. Таким образом, в течение нынешнего лета на дорогах одновременно работало до двадцати тысяч человек, и бессчетное количество ослов.

Не привыкшие к общественным улучшениям такого рода и, без сомнения, не видя своих преимуществ в стране, практически не имеющей транспортных средств, люди иногда рискуют возражать по поводу принудительной необходимости их работать даром и самостоятельного содержания, и было сочтено целесообразным заставить их поверить в то, что они делали предварительную работу для железной дороги, которая вскоре должна была стать процветающей и счастливой. Помимо того, что они достаточно доверчивы, чтобы проглотить последнюю часть приманки, немногие из них имеют хоть малейшее представление о том, на что похожа железная дорога. Когда Вали слышит, что люди по всей дороге говорят мне, что это был chemin de fer, он честно чуть не выскочил из сапог от смеха. Конечно, я подчеркивал, что никто не может оценить дорожные улучшения так же, как велосипедист, и объяснял ту огромную разницу, которую я обнаружил между тропами мулов в Коджайли и широкими шоссе, которые он сделал через Ангору, и я обещаю ему всеобщее доброе мнение об этом в мире велосипедистов. В ответ Его Превосходительство надеется, что это благоприятное мнение не будет поставлено