* * *

После ухода войск воеводы Шереметева на юг, иностранных наблюдателей и поляков всё более поражали московские порядки, при которых царь уже шагу не мог ступить без Боярской думы. Бояре не только решали с царём государственные дела, но и сопровождали его повсюду. Государь не мог оторваться от боярской опеки и перейти из одного помещения в другое без кого-либо из бояр. Везде были уши и глаза бояр и князей. Младшие чины думы оставались в постельных покоях царя до утра. Несмотря на все усилия Димитрию не удалось разрушить стародавние традиции, которые опутали его подобно паутине.

Польские и литовские сторонники видели, что их влияние падает вместе с влиянием государя, и горько сетовали на обычаи, вынуждавшие самодержца большую часть времени проводить в кругу бояр. Стремясь положить конец столь тесному общению царя со знатью, поляки обсуждали различные пути достижения этой цели. Так они предложили Димитрию перенести столицу из Москвы в какой-нибудь другой город – южнее или западнее. Димитрий лишь мрачно усмехнулся в ответ и покачал головой. Эти несбыточные предложения показывали, сколь плохо иностранные советники понимали действие российского государственного механизма. Царю Иоанну Грозному понадобилась опричнина, чтобы ослабить влияние знати на дела управления государством. Не обычаи сами по себе, а могущество знати определяло политические порядки в Русском государстве. Проект о перенесении столицы, что предлагали царю иностранцы, стало возможно осуществить лишь через сто лет (в 1703 году). Но за эти сто лет Россия прошла длинную часть пути эволюции своей политической системы и акматической фазы жизни суперэтноса.

* * *

Молодой царь, как мог, сопротивлялся боярскому давлению. Он стал нарушать старые обычаи и традиции. Порой на заседаниях Думы Димитрий со злой улыбкой высмеивал князей и бояр, которые годились ему в отцы, а то и в деды. Он укорял представителей думской элиты как людей необразованных, незнакомых с историей своей страны, несведущих в военном и инженерном деле, не знающих медицины, физики, астрономии. Царь предлагал им ехать в европейские страны, чтобы научиться хоть чему-нибудь. Но сколько бы Димитрий не проявлял вольностей, не поучал бояр, он видел и чувствовал, что в Боярской думе растет невидимое недовольство им, а возможно зреет и заговор. Боярство всё более и более сплачивало свои силы, оказывая давление на молодого монарха.

* * *

В апреле 1606 года, в годовщину своей победы и под Кромами, на званном пиру во дворце царь потчевал бояр изысканными угощениями. Правда, стоял Великий пост, но Димитрий в честь торжества распорядился приготовить и мясное блюдо. На пиру среди приглашённых присутствовали поляки, которые уже встретили Пасху по-новому – григорианскому календарю и потому уже вкушали мясо. Потому к постным блюдам на стол подали и жареную телятину.

Конечно, никто не принуждал говеющих православных есть мясо. Но тут князь Василий Шуйский стал тихонько пенять царю на нарушение церковного поста. Димитрий оборвал его. Неожиданно князя Василия вдруг поддержал Михаил Татищев, считавшийся любимцем царя. Ещё отец Татищева оказал немалые услуги покойному царю Иоанну Васильевичу, за что получил в опричнине чин думного дворянина. Михаил же служил ясельничем при дворе Бориса Годунова. В 1604 году он был послан в Грузию и не участвовал в войне с Димитрием на юге России. При возвращении в Москву он был обласкан молодым царём и получил чин окольничего. На пиру Татищев не только принял сторону Шуйского, но и в грубой, оскорбительной форме прилюдно выбранил государя за приверженность к латинским традициям и к «нечистой» пище.

Услышав такое, Димитрий изменился в лице. Лик его налился ярким румянцем. Глаза метали молнии. Сжав правую руку в кулак, он со всей силы ударил ей по ручке своего резного престола. В пиршественной палате наступила гробовая тишина. Димитрий встал и грозно молвил:

– За дерзость твою быть табе, продажный пёс, в ссылке – в северном граде Вятке и содержать тя будут там в порубе, да в цепях, потаив имя твое!

– Взять окольничего и заковать в цепи, – рявкнул Басманов.

Через полминуты Татищеву заломили руки за спину двое стрельцов. Он был выведен из палаты и отведен в темницу. Пиршество постепенно пошло своим чередом и о Татищеве вскоре забыли. Но молодой царь и его окружение поняли, что окольничий был подкуплен Шуйскими и умышленно устроил свару.

* * *

Вскоре, как и полагал Димитрий, за Татищева, как за ревнителя благочестия, вступились все думские бояре. Царю пришлось отменить приговор и вернуть опального в Москву. Случай с Татищевым в очередной раз проявил самовластие и силу боярско-княжеской элиты. Но молодой царь и предположить не мог, что заговор против него уже созрел и что даже сроки переворота уже намечены.

Главою московского заговора были князья Василий, Дмитрий и Иван Шуйские, братья князья Голицыны, князь Иван Куракин, бояре Михаил Скопин и Борис Татев, окольничий Михаил Татищев и Иван Крюк-Колычев, дети боярские Валуёв и Воейков, московские купцы Мыльниковы. К заговору были причастны и многочисленные представители боярско-княжеской элиты и аристократических родов: Мстиславских, Куракиных, Трубецких и прочих.

Слухи о боярском заговоре множились и, нет – нет, но доходили до ушей молодого царя. Но он не хотел в серьёз принимать их. Однако Димитрий всё же чувствовал нарастающую опасность и поставил во главе стрелецкого приказа доверенное лицо – Петра Басманова. Из надёжных стрельцов была сформирована и дворцовая охрана. Царь постоянно держал в Кремле до двух тысяч хорошо вооружённых стрельцов. По традиции внутренние покои дворца охраняли «жильцы» – дети боярские. Димитрий заменил их наёмной иноземной стражей.

* * *

Политические настроения в стране были достаточно сложны. Ещё весной 1605 года яицкие казаки отправились в разбойный поход в Среднюю Азию, не откликнувшись на призыв Расстриги-царевича, оказать ему помощь. Менее чем через год вольные казаки на Тереке «стали думать всем войском, чтобы идти на Куру-реку, на море (Каспийское) громить турских людей на судах…». После долгих споров на войсковом кругу терцы отказались от похода на Каспий и собрались искать царского жалованья на Москве… Вероятно до них дошли известия о том, что Григорий Отрепьев собирает казачьи отряды для царской службы в столице. Однако терские казаки выдвинули из своей среды самозванца – «царевича Петра», выдав его за сына покойного царя Феодора и Ирины. Это попахивало новым восстанием казачества и простонародья против засилья бояр. Самозванцем явился некий казак Илейка Иванов. Снарядив струги, терцы во главе с атаманом Бодыриным и «царевичем» пришли морем с низовьев Терека в устье Волги. Здесь они осадили Астрахань, но