склок и конфликтов и не сыпали угрозами.

Среди обслуживающего персонала ходили разные слухи и толки. В основном все бурно обсуждали завещание олигарха. А кто-то из слуг услышал и с удовольствием передавал из уст в уста предположение, что Николай Петровский умудрился всех обмануть, промотать свое состояние и оставить ни с чем не только ненавистную родню, но и любимую дочь.

Как водится, слухи множились и обрастали совершенно невероятными подробностями. Так, одни говорили, что олигарх хотел открыть новое дело, но не успел вложить деньги, и теперь они спрятаны где-то в особняке или в другом укромном месте. Другие рассказывали, что, возможно, Николай, начиная свой бизнес, занял денег у криминальных личностей, а теперь, когда стал богат, они потребовали долг назад, да не просто так, а с процентами, что набежали за все эти годы. И он, чтобы не ставить под удар дочь, вынужден был все продать, чтобы рассчитаться с криминалом. Третьи сочинили вообще уж сказочную историю о том, что Риту похитили, держали в плену несколько лет и шантажировали ее отца. Вот Николай и вынужден был отдать все, чтобы даровать наконец дочери свободу. А сам не дождался ее, бедняга, и погиб от руки брата.

Вся эта информация была невероятно далека от истины и не только не стоила того, чтобы ее проверить, но не выдерживала никакой критики.

Все эти слухи дошли до Маргариты, и она решила покончить с ними раз и навсегда. Как-то утром, сразу после завтрака, она поднялась со своего места и выступила с речью, которая шокировала практически всех – и родню с гостями, и приглашенную по этому случаю прислугу.

– Вынуждена довести до сведения всех присутствующих: после беседы с адвокатом я выяснила, что отец оставил мне лишь крохи от своего состояния.

– Что?!

– Как такое может быть?!

– Вот, я же говорила вам, а вы не верили!

– Невероятно!

– Маргарита, ты лжешь! – раздались со всех сторон возмущенные и изумленные возгласы.

– Полковник Гуров был свидетелем и лично видел все документы, – ответила Рита. – Отец действительно продал большую часть своих активов. Куда и почему он перевел деньги, неизвестно, он постарался не оставить никаких следов, так что найти их не представляется возможным.

– А что фонд? – слегка подпрыгнула Стелла на стуле.

– Фонд действительно имеется, на его счетах есть деньги, оговоренная сумма, и я смогу им распоряжаться по прошествии полугода. Осталась и недвижимость. Но вот содержание большей ее части мне не то чтобы не по карману, а скорее нерентабельно. Учитывая сомнительные перспективы, я вряд ли могу позволить себе подобные траты в будущем, посему я приняла решение уехать за границу, как только будет завершено расследование смерти бабушки.

– Ну и катись, кто тебя держит?! – вспыхнула Руслана.

– Вы не совсем правильно меня поняли, – попыталась пояснить Рита.

– Послушай, дорогая, ты станешь здесь полноправной хозяйкой лишь через полгода и тогда, возможно, пожелаешь от нас избавиться, но до того времени я отсюда с места не сдвинусь.

– Это было ожидаемо, – усмехнулась Рита, – и, видимо, является не только твоей личной позицией.

Марго, Стелла и ее мать в ответ усиленно закивали.

– Поэтому я приняла силовое решение. Я отправляюсь за границу и полностью прекращаю финансирование особняка.

– Как это? – растерялась Стелла.

– Перестаю оплачивать свет, воду, отопление, не закупаю продукты, распускаю всю прислугу.

– Ты не имеешь права!

– Имею, текущими счетами я распоряжаюсь уже сейчас. Они не перешли по наследству, мы с отцом оба были владельцами. Так что я поступлю, как считаю нужным. Более того, если кто-то думает на меня повлиять, переубедить или смягчить, должна сказать, что ничего у вас не выйдет. Через полгода я передаю особняк в пользование государственному детскому дому. Вернее, сюда переедет несколько детских домов. С тем, чтобы благотворительный фонд отца курировал этот проект, а я лично входила в попечительский и опекунский совет.

– Ты с ума сошла!

– Точно! И хуже отца чудишь!

– Все вопросы, просьбы, предложения – в письменном виде, по четвергам, – огрызнулась Рита. – Отец оставил дом мне, и я приняла решение, которое не изменить. Хватит ему стоять дорогим склепом, здесь будут детские голоса, смех, веселье, здесь будет бурлить жизнь.

– А как же мы? – робко подала голос кухарка.

– Никто не будет уволен и не останется на улице, обещаю. Все вы, обслуживающий персонал, я имею в виду, в течение этого времени получите от меня несколько предложений и список свободных вакансий, из которых сможете выбрать что-нибудь подходящее. Кто захочет уйти, я дам хорошие рекомендации и выходное пособие. Кто пожелает, может остаться здесь. В особняке будет организован детский дом семейного типа, не казенный приют, а теплый и удобный дом для сирот, где дети смогут нормально расти и развиваться. Для этого понадобится много рабочих рук, чтобы все организовать и поддерживать на должном уровне.

– Но зарплаты здесь были хорошие, а в детском доме они, наверное, крошечные, – предположила старшая горничная.

– Обещаю дотировать зарплаты. Те, кто решит остаться, не потеряют в деньгах.

– О, это может быть интересно!

– Спасибо, Маргарита Николаевна!

– Не переживайте, я никого не брошу. Более того, на решение всех вопросов у нас есть целых полгода.

– А гостям, я так понимаю, пора убираться? – не без язвительности поинтересовался Александр, друг отца.

– Я никого не гоню. И вы можете оставаться в особняке до той поры, пока его не покинет хозяйка. То есть до моего отъезда.

– Маргарита Николаевна, можно вас на пару слов? – вдруг произнес Гуров.

– Да, разумеется, Лев Иванович.

– Мы с коллегой предпочли бы пообщаться с вами наедине.

– Конечно, тогда давайте перейдем в кабинет отца.

Глава 24

– Риточка, вы шокировали всех своим неожиданным заявлением, – усмехаясь, констатировал Стас, как только они прошли в кабинет и устроились в креслах вокруг стола.

– Вас тоже? А что скажет Лев Иванович?

– Ты зря не посоветовалась с нами, – дипломатично заметил Гуров. – Если гости разбегутся прямо сейчас, это может навредить расследованию. Кроме того, сложно предположить, как именно отреагирует на подобные слова преступник. Ведь, скорее всего, отъезд в его планы не входит.

– Полгода – достаточный срок, чтобы никто не занервничал, – отмахнулась Рита.

– Возможно, но все равно это риск.

– Я понимаю, но этот гад меня бесит. И эта толпа, что непрерывно курсирует по дому и собирается за обеденным столом, тоже начинает действовать мне на нервы! Раздражают все, в особенности родственники.

– Если наше присутствие тоже становится в тягость, этот вопрос можно решить. В конце концов, изначально мы появились здесь, чтобы расследовать смерть Николая Петровского. И делать это