Стоп! Что же это получается, муж стоит во главе производства «продукта», а жена этот «продукт» реализует в торговле? И никаких тебе посредников! Ну и дела! Нет ли здесь чего-то такого, что может быть интересным для меня? Как вы догадываетесь, «интересным» для меня мог стать любой компромат на Степанцова. И я стал вовсю «рыть носом», изо всех сил стараясь отыскать что-нибудь нелегальное, незаконное. И как говорится: «На ловца и зверь бежит!» Вскоре мне на глаза попался весьма любопытный документ, сделанный в двух экземплярах, и в этом не было ничего экстраординарного — копии делались довольно часто.

Сначала я не обратил на эти бумажонки никакого внимания, но когда они мне попались на глаза во второй раз и я вгляделся более внимательно, то заметил, что они одинаковы во всём, кроме одного параметра: количества единиц изделий, полученных тем самым магазином, где директором была жена Степанцова! По одному документу — одно количество, по другому — на треть меньше! Дата и время отгрузки одни и те же.

Неужели описка или халатность? Предположил, что оба документа подлинные…

Похоже, в моих руках настоящая бомба для Степанцова!!!

Проверил документы склада готовой продукции — полное совпадение с первым документом! Для чего же выдан второй? Стал копаться во всех отчётных документах, пытаясь отыскать несовпадения. Перелопатил гору папок с документами, и мой труд не оказался напрасным. Я не только отыскал ещё множество несовпадений в количестве отгружаемой с нашего склада готовой продукции и полученных в магазине товарных единиц нашей фабрики, но и постепенно разобрался в механизме преступной деятельности. При помощи которого «дружная» семейка Степанцова в полном смысле слова грабила и государство, и осуждённых, работающих на нашей мебельной фабрике.

Всё просто до гениальности!.. Допустим, склад готовой продукции фабрики отгружает в адрес магазина Степанцовой сто единиц продукции, и та составляет первый документ, в котором фигурирует сто единиц, потом, возможно, вечером в постели она вручает мужу точно такой же документ, но в нём фигурирует уже не сто единиц продукции, а, допустим, семьдесят. Но что делать с тридцатью? Ведь любая проверка обнаружит это несоответствие. Вот тут-то и предпринимается гениальный ход! К приёмочному документу, где числится семьдесят единиц, прилагается акт, в котором и фигурируют те самые недостающие тридцать единиц с якобы обнаруженным браком. И они якобы возвращаются на фабрику для устранения брака.

Вполне возможно, что если бы в обязанности диспетчера не входил контроль качества продукции, который я лично проводил, то я бы ничего и не заметил. А так…

Оставалось только выяснить, каким образом появлялись документы о возвращении бракованных изделий. Оказалось, совсем просто. При въезде в зону мебельного фургона с якобы браком никто из пропускающих офицеров даже и не думал проверять количество: написано в документе — тридцать шифоньеров, значит, тридцать! И им было всё равно, что везут в зону, доски или готовые столы.

Чтобы не утомлять Читателя излишними подробностями, замечу: я припрятал эти два важных документа и в тот же день навестил своего учителя, Анатолия Полякова. К счастью, в библиотеке никого не было, и мы могли поговорить без помех.

Показал ему оба документа и молча взглянул в его глаза:

— Я был уверен, что ты найдёшь эти документы, — не скрывая улыбки, проговорил Поляков.

— Значит, ты обо всём знаешь? — спросил я.

— Конечно же знаю, потому и решил оставить эту работу. Надоело пахать «на дядю»!

— А Степанцов догадывается, что ты в курсе их с женой махинаций?

— А ты как думаешь?

— Думаю, да!

— Я тебе ничего не говорил, — усмехнулся Поляков.

— Теперь понимаю, почему тебе удалось перетащить меня с тех дурацких ящиков в свои помощники и без особых проблем получить место заведующего библиотекой! — воскликнул я.

Анатолий ничего не ответил, только пожал плечами.

— Что посоветуешь? — спросил я.

— Если задумаешь дать ход этим бумагам, действуй только через Москву — здесь у него всё схвачено! Но будь осторожен, не доверяй никому!

— Понял!

Попив с Анатолием чайку с шоколадными конфетами, тепло с ним расстался.

На прощание он сказал:

— Если начнёшь действовать, ко мне больше не приходи!

— Естественно!.. Зачем тебя-то подставлять?..

Выждав несколько недель, чтобы у Степанцова не возникло подозрений о том, что именно Анатолий передал мне взрывные документы, я осторожно принялся искать канал переслать моё заявление в Комитет народного контроля. Я отлично понимал, что, ошибись я с гонцом, меня могут ожидать такие неприятности, по сравнению с которыми все предыдущие покажутся мелкими недоразумениями.

Прошло ещё несколько недель, и наконец мне улыбнулась удача. Не хочу называть того, кто решился выполнить мою просьбу и опустить моё послание в почтовый ящик прямо в Москве: вполне возможно, что этот честный человек всё ещё работает в системе исполнения наказаний, и моя откровенность может повредить его карьере.

Как бы там ни было, оставалось только ждать…

Прошло полтора месяца, и вдруг меня вызвали в административный корпус, причём за мной пришёл сам Татарин:

— Кому я понадобился? — спросил я Старшего нарядчика.

— Какой-то шишке из Москвы! Да не одной! «Хозяин» перед ними сразу «стойку» сделал! Сам-то не догадываешься, откуда ветер дует? Ты ж много жалоб отправил на пересуд…

— Ага, приехали, чтобы срок мне скинуть, — ехидно усмехнулся я, сделав вид, что тоже так думаю: приехали по одной из моих жалоб на несправедливый приговор.

— А вдруг?

— Вдруг даже чирей не вскакивает — простудиться нужно!

А у самого ёкнуло — понял, что эти люди приехали по моему посланию в Комитет народного контроля. Взволновался потому, что пришло в голову: переговорят со мною для проформы, а потом сдадут Степанцову, и тот отыграется на мне по полной программе…

По большому счёту я не ошибся…

После разговора со мною, больше напоминавшего допрос свидетеля, Комиссия несколько дней изучала документы мебельной фабрики. Причём уже на второй день Степанцов сказался больным, и исполнять его обязанности стал подполковник Буш — «Старший Кум» колонии.

Однако всё окончилось для Степанцова не столь трагично, как можно было предположить. По всей логике Закона его должны были привлечь к уголовной ответственности, а он отделался лишь переводом в другую колонию на должность Начальника паспортного отдела, то есть полковник оказался на капитанской должности, а его жену уволили с поста директора магазина и на пять лет лишили права занимать материально ответственные должности… Теперь я даже уверен в том, что эта криминальная двойка, «НАХАПАВ» за столько лет существенные денежки, сумела откупиться от проверяющих сотрудников ГПК — Госпартконтроля и потому отделалась «лёгким испугом»…

Через пару