В итоге он решил пройтись, прогуляться. Нужно было все-таки заглянуть в киносеть, отметиться и показать знания, полученные из проштудированных инструкций, методичек, технических описаний.

Уже по пути он решил заглянуть к «Савоське».

«А почему бы и нет? Заодно и пообедаю в столовой».

Он заглянул в столовую, потом прошелся по улице туда-сюда и, наконец, увидел того мальца, который как-то приносил им обед в пакгауз.

- Привет! Слушай, а как бы мне Севостьяна Игнатьича увидеть? Он на месте сейчас?

Пацан подтвердил, что да, завхоз в пакгаузе. Через некоторое время знакомец Ивана подошел к воротам, увидев его, махнул рукой, мол, ступай за мной. И одет, как и прежде – чисто, но скромно. А ведь деньги есть у него, не может не быть. И живет в бараке. Шифруется, как шпион!

- Севостьян Игнатьич! Может пообедаем заодно?

Тот подумал и кивнув, направился в столовую. Сели, как и в прошлый раз, в углу. Сначала помолчали, насыщаясь, а когда одна из столовских женщин принесла им чай, «Савоська», чуть усмехнувшись, заговорил:

- Я тут про тебя слышал – ты этим… поэтом заделался. Песни говорят пишешь, да и поешь? Как обустроился-то? Считай месяц, как ни больше, глазу не кажешь.

Иван довольно обстоятельно поведал, что песни – не только его заслуга, и обустроился он – неплохо. И что занят был – не продохнуть!

- Ну-ну…

Иван спросил, как идут дела в швейной мастерской.

- Ну что сказать… Есть у них заказы на этот костюм, есть! Только вот пока дело идет ни шатко, ни валко. Спрашивать пока с них нечего. Может попозже, ближе к зиме, за осень то есть, что и проявится.

Иван решил для себя давно, что связей с «Савоськой» терять не стоит – многих он знает, этот барыга, многих! И вдруг что и самому Косову понадобится? Да и язык за зубами «Савоська» держать умеет, иначе бы с ним такие как Шрам – дела бы не имели.

- Ну, ладно… Пойду я. Мне сейчас в киносеть нужно. Я ведь, Севостьян Игнатьевич, еще и на киномеханика учусь. Буду фильмы в клубе крутить, все какой заработок.

- Ну… может и правильно… Да! Вот еще что хотел сказать… Тут, слышал я, дружки твои бывшие, Чибис… говорят люди – спрашивали они о тебе.

Настроение Ивана как-то резко упало. Мля! Расслабился! Он уже и думать забыл о существовании Хлопа с кодлой.

- И что же – искали сильно? – вот ради такой информации и стоило уже поддерживать связь с барыгой.

- Так я и не сказал, что искали… Говорю же – спрашивали… Не сильно, видать, ты им и нужен. Другие дела, поди, есть. Но – интересовались, может кто видел – куда делся. Так-то слух среди людей прошел, что ты долю в общак отсчитал, свое получил, да в сторону отошел. Но… ты же лучше корешей своих знаешь. Так ведь? Хлоп – он же дурной, да и жадный, к тому же. Как еще не на нарах – удивляюсь я! Видно – фартовый! Ну – это до поры, до времени! С такими делами, как у них, с этих копченым… ага… с Цыганом. Им долго на воле не гулять. Или вообще – прикопают где-ни-то. Больно много брать на себя стали. Людей не уважают, дела опять же – грубо ведут, грязно… Ну да Бог им судья! Ведь сколько веревочке не вейся – а конец-то все же будет!

- Спасибо, Севостьян Игнатьевич, за информацию! Учту!

Тот закхекал, заклекотал, ухмыляясь:

- Учти, учти. Ты бы по городу с оглядкой ходил. Дружки-то твои… они же не вспомнят былое-доброе. Они тебе предъявят! Ты бы… дал им часть какую, да разошелся с ними вчистую.

- Я… я подумаю. Еще раз – спасибо!

Идя в киносеть, Иван материл себя!

«Девочки, песенки… Расслабился, придурок! Вот же с-с-у-у-ки где! Что им не сидится на жопе ровно, этому Хлопу с Цыганом?! Да не бабок им надо! Это же – понятно. Им нужно что бы пример был – без их ведома никому из гоп-компании выйти нельзя. Если бы он сразу кинул им кость… ну – половину там… они, конечно, покуражились бы, но вид сделав, отпустили бы… точно! А сейчас… Сейчас – по-всякому может быть! Могут и «подколоть», чтобы неповадно было! Или отлупить до полусмерти! Хрен знает, что на уме у этих отморозков! И прятаться… а сколько прятаться? Полгода? Год? Ждать, пока их посадят, или шлепнут при задержании? Хлоп и раньше был больной на голову. А сейчас, по словам «Савоськи» - вообще с глузду съехал. Если «люди» им не довольны – это о многом говорит! Там… в «людях» – институток нет, и, если уж они недовольны делами Хлопа! М-да…».

По-быстрому отбыв номер в киносети, пообщавшись с наставниками, показав знания, он побыстрее вернулся домой. Посидел, успокоился, подумал.

«Город все же не маленький. И если до сих пор он как-то «проскакивал» мимо «знакомцев», то может и дальше такое прокатит? Но все же… нужно подготовиться к возможной встрече».

Он достал финку, осмотрел, заново заточил, до состояния бритвы. Потом осмотрел сбрую, и решил переделать ее.

«Сейчас уже не лето. Ловчее будет ее на руку переделать. Так и доставать удобнее, не надо наклоняться, да штанину приподнимать. А в его «горке» и берцах - штанину поднимать и вовсе – непросто!».

Покалякал, помудрил, да и соорудил, что-то более или менее удобное. На горке рукав утягивается на пуговицу. Расстегнуть его – дело куда как быстрее, чем раньше – с ноги доставать. Потренировался, потом помахал ножиком. В прошлом, в бытность его еще ментом, им приходилось периодически бывать на занятиях по специальной физической подготовке. В основном, это было – самбо, но бывало, что кто-то из знающих мужиков, кто проходил «срочку» в разных «интересных» частях, что-то да показывал с ножом. Так – чтобы хоть знали, как оно бывает. Только вот помнил он, что один такой человек говорил им:

«Ребята! Если у Вас нет пистолета, то лучшим приемом от ножа будет – убежать! В крайнем случае – хватайте палку, камень… да что угодно! Может и повезет!».

И тогда, а сейчас – тем более, Иван рукопашником не был. Поэтому надо надеяться не