Шрифт:
Закладка:
— Арт! Тоном ниже, ладно? Тоном ниже. Все помню. Все знаю. Говорю же, собрал все необходимое. Вот это roverbook. Я вам не помешаю, если займу какой-нибудь номер? Или здесь только ваш номер с электричеством? А то мой roverbook от батареек не больше пяти-шести часов работает. Боюсь, не хватит. Но я и в сауне могу, если там розетка есть. Притулюсь…
— Марк, ну извини. Ну не кипятись, остынь. Извини, сказал! Просто, думал, тебе дома спокойней, тише… Ну, извини, ну!
— Тише? Спокойней? Блиннн!.. Где сумка?! Не эта! Это рюкзак. Сумка, говорю! Твоя же!.. А! Я же ее у велика оставил, на входе. Я сейчас… Вот! Забирай свое сокровище! Доста-а-ал меня вконец!
— Архар! Арха-а-ар! Ц! Ц-ц! Арха-ар!
— Он такое закатил, стоило мне к вам засобираться! По-волчьи выл, блиннн! Костьми лег на пороге: или вместе, или никто! Ты его где дрессировал?
— Нигде. Самородок.
— Знаем мы этих самородков. Бойкот тоже самородок, блиннн! Во, видали царапину?
— Покажи. Покажи, сказала! Что ж ты сразу не… Аптечка здесь есть? Надо перекисью…
— Катюх, отстань. Мало тебе Генки? Уже подсохло. Это он, скотина, тоже не хотел меня… нас отпускать.
— Генка?!
— Ка-акой Генка! Бойкот! Твой Архар с ним о чем-то шушукнулся — и только тогда.
— Стоп! А Кеша?
— Мне что, с полным зоопарком сюда надо было? Да поднялся я к тебе, Катюх, поднялся. Всыпал ему овса и трилла на неделю вперед. Между прочим! Выхожу от тебя — и навстречу поднимается опять, блиннн, участковый Воскресенский. Говорит: «Опять вы?» А я: «Вы опять?» Он мне: «Что вы здесь делаете?» А я: «А вы?» В общем, разошлись как в море корабли. Но надо понимать, ребятки, обратно вам туда не рекомендуется. Квартира под колпаком! Ничего, я же сказал: все необходимое со мной.
— Хм! На неделю, говоришь, овса…
— Кто ж знает, сколько нам… В крайнем случае снова сгоняю, подсыплю горсточку. И Бойкоту — «Вискас». Он, правда, и сам без меня навострился коробки вскрывать…
— Да-а-а, Марик… И чего еще необходимого ты нам…
— А во, видал?!
Оп! Что лишне, то лишне. А если бы тебя, «ботаник» ты недоделанный, все-таки стопанули?! Если бы потребовали расстегнуть чехол? Снасти, уверяете?!
— Но ведь не стопанули!
МЦ-21, гладкоствольный карабин. Двенадцатый калибр, пять патронов. Громоздкая игрушка…
Какие могут быть игрушки?! Сорвались на озеро экспромтом, в силу форс-мажорных обстоятельств. А тут, на Копанском, — мало ли что, мало ли кто, мало ли как?! И если уж Марику, в отличие от вас, предоставилось время быстренько подумать, что с собой брать и что не брать, то МЦ-21 — в первую очередь. Dead Serious! Мы должны внушать страх преступникам, чтобы они держались подальше от наших офисов, от наших паркингов, от наших… бунгал… ов. Они должны нас бояться.
Вот и…
— Нет, ну а если бы стопанули?!
— А-а-арт!
— Нет, ну а если бы?!
— А если бы он вез патроны, блиннн!.. О, ребятки! У меня ведь еще что есть! Вы же без харчей! Я привез!
— Макароны?!
Не макароны. Полный рюкзак, блиннн, тушенки. «Великая стена».
— Что вы ржете?! Арт! Катюх! Что вы ржете, ну?!
Да уж, Марик, мы за тобой — как за великой стеной.
19
Гомозун не проявился ни к вечеру, ни утром в понедельник, ни днем. Только ближе к ночи. По мобильнику.
— Вас! — красноречивым жестом позвал глухонемой сторож, торкнувшийся в номер с «трубкой».
Ничего не скажешь — вовремя! Жаль, что глухонемой, а не слепой. Позы и одеяния у Токмарева с Гречаниновой были не менее красноречивы. Как раз Катюха очередной раз выражала свою… приязнь. Основной инстинкт, блиннн!
Ты думаешь, можно не переставая трахаться, как кролики, и жить счастливо?!
Судя по ее темпераменту в течение суток, да, думает.
А чем еще заниматься?!
— Пока Марика нет, давай?
— Катюх, отстань. Не хочу. Я сауну «зарядил».
— Фиг отстану!.. Пока Марика нет, а? И — в сауну.
— А где он?
— Мороз-воевода дозором обходит владенья свои. С «лупарой» своей бродит по периметру. На пару с Архаром. В войнушку играет… Ну? Кто у нас такой непреклонный-твердокаменный? Ух ты, и впрямь непреклонный! Твердокаменный! А говоришь, не хочу! ОН лучше знает. Что ты опять на себя напялил?! Сто одежек и все… еще и с застежками, блиннн!
— Погоди! Скребется к нам кто-то?
— Некому скрестись? Марик не раньше, чем через полчаса… А «мышь» его к компьютеру присоединена. Знаешь старую хохму?
— Говорю, скребется! Катюх, ну-ка… Пусти ты!.. Да! Войдите!
Как глухонемые улавливают звуки типа «войдите!» — загадка природы. Заодно загадка — как они ухитряются понять, что «трубка» звонит и абонент-Гомозун на другом конце провода (воображаемого, блиннн! беспроволочный, чай!) требует никого иного, но абонента-Токмарева.
— Тем? Эт’ я, Гомозун!
— Понял. Куда пропал?
— Никуда. В Бору. Как вы там? Развлекаетесь?
— До того ль, голубчик, было…
— Верю! Я вам верю, верю. Верю, что вы на пути к новой жизни!
— Олег! Говори по делу!
— А что сразу так официально?
— Так…
Именно что так… Катюха не унялась. Испытывала особый, с позволения сказать, кайф? Там, на «трубке», бывший муж, а здесь — будущий (да-а?!). А она щ-щ-щекочет… подзуживает.
«Окстись, балдейка! Мы не одни! Человек посторонний!»
«Пустяки! Он глухонемой!»
«Но не слепой, блиннн!»
«Можем и слепого пригласить в компанию. Где-то поблизости ошивался! Надо, Темуш? Я кликну!»
…Так они обменялись мимически. Что не утихомирило Катюху, а, наоборот, распалило.
Право слово, дос-с-садно, что она с ним, с Токмаревым, увязалась на Копанское! Или запереть ее в гараже?!
— Короче, други мои, — резюмировала «трубка», — конец развлекончикам. Мы к вам едем.
— С Маей? — окончательно распряглась Катюха, вмешавшись в “трубку» демонстративным придыханием.
— Катюх, прекрати! — рявкнул Гомозун. — Дай Артема и не мешай!
— Я мешаю?
— Мешаешь! Дай Артема!!!
Язык наотрез — Гречанинова с таким рявканьем в свой адрес не сталкивалась доселе. Шутки шутками, но всему есть предел.
Он и наступил, предел! И не шутки! Не до шуток!
Гомозуну — и не до шуток?!
Представьте себе, представьте себе! Гомозуну — и не до шуток:
— Артем? Договоренность в силе?
— Какая?
— Насчет моего… предложения.
— В силе. Я, правда, до сих пор понятия
