столкнулись первые «пеликозавры» и с которой позднее встретятся

архозавры – их детеныши были крошками, для которых растительная

пища была крайне малопитательна. Как из этой ситуации выходили

первые растительноядные архозавры, сейчас сложно сказать.

Возможно,

так

же,

как

многие

современные

некрупные

растительноядные: пуская собственную пищу по второму кругу (то

есть используя копрофагию), а также лакомясь фекалиями взрослых

сородичей. Также, возможно, некоторые из них по мере роста меняли

пищевые предпочтения. Это, кстати, могло происходить и с уже вполне

продвинутыми видами, даже динозаврами.

Сравнительно недавно вновь было выдвинуто предположение, что

«живые танки» мелового периода, анкилозавры, были насекомоядны.

Предположение это было выдвинуто исходя из особенностей строения

их черепа, вернее, наличия в этом черепе хорошо развитых костей –

пароглоссалий, на которые должен был опираться мощнейший

язык[154]. Предположение красивое, однако для взрослого анкилозавра

такая специализация едва ли была возможна (хотя они и обитали в

местах, где общественные насекомые были распространены).

Анкилозавры были, как правило, довольно крупными животными –

сегодня специализированных насекомоядных даже приблизительно

сопоставимого с ними размера мы не встречаем. Однако «в детстве и

отрочестве» насекомые вполне могли обильно входить в их диету.

Кроме того, хотя это предположение менее вероятно, мощнейший язык

мог использоваться и взрослыми анкилозаврами как своего рода терка, замена малоподвижным челюстям. Меловой период – время их

широкого распространения, а также время, когда динозавры «учатся

жевать», то есть предварительно перерабатывать пищу в ротовой

полости. У анкилозавров, в отличие от гадрозавров и цератопсид, не

появляются выступы, создающие что-то подобное вторичному

челюстному суставу млекопитающих, но они могли использовать для

перетирания пищи не зубы и челюсти, а мускулистый язык. Впрочем, перечисленные здесь существа жили уже в период, когда было что

есть: цветковые уже распространились, и смена типа питания по мере

роста была не так насущна. Наконец, именно в меловой период

распространяются «морозоустойчивые» динозавры. И анкилозавры, обитавшие в суровых полярных условиях, безусловно, входили в их

число, значит, у них точно был достаточно интенсивный метаболизм, позволявший им расправляться с растительным кормом (даже не таким

питательным, как цветковые), пока анкилозавры были невелики.

Казалось бы, если все так прекрасно, зачем менять с возрастом

пищевые предпочтения? Однако время распространения цветковых –

это еще и время появления новых, в том числе общественных, насекомых. Первое время этот новый пищевой ресурс был еще не

освоен, за него можно было побороться. И юные анкилозавры вполне

могли вступить в эту борьбу. Возможно, меняли диету по мере роста и

другие классические представители меловой динофауны –

пахицефалозавры: у одной ювенильной особи были обнаружены

вполне пригодные для разделки мяса остренькие зубы[155].

Пахицефалозавры ( Pachycephalosaurus wyomingensis) вообще сильно

менялись с возрастом, превращаясь из некоего подобия средневековых

драконов в существо, гордо увенчанное округлым куполом, так что в

изменение их диеты с возрастом можно поверить. Скорее всего, однако, они все-таки были всеядны.

Пахицефалозавры и анкилозавры – поздние динозавры, но если идея

о смене режима питания верна, то она может быть распространена и на

живших ранее динозавров и архозавров в целом, по крайней мере на

некоторых из них, смена диеты для них была намного насущнее.

Показательно,

что

в

копролитах

(окаменевшем

помете),

предположительно принадлежавших считавшемуся до недавнего

времени травоядным динозавроморфу силезавру ( Silesaurus opolensis), были обнаружены остатки насекомых (он даже мог быть еще

преимущественно насекомоядным).

Какие бы эволюционные ухищрения ни использовали динозавры и

архозавры, чтобы дожить до зрелых лет, видимо, главным их

преимуществом перед млекопитающими была способность оставлять

кучу мелких потомков, не нуждающихся в опеке, из которых кто-то да

выживал, невзирая на суровые детские годы и проблемы с питанием.

Наши же пращуры просто так произвести на свет и оставить без

поддержки потомство не могли. Как я говорил, возможно, уже в это

время (то есть еще будучи «пеликозаврами»), они начинают развивать

заботу о потомстве (выше я уже писал об иллюстрации Кизи М. – хотя

она крайне малореалистична, ход мысли автора в целом верен). Не

имея возможности бросить потомство на произвол судьбы и с трудом

справляясь с его выращиванием, наши прадедушки и прабабушки

быстро приходят к самостоятельному отоплению (пока условия не

требуют большего –