Шрифт:
Закладка:
Словно во сне, Турлог увидел старого, невозможно старого пикта, очень похожего на того, в чьих мертвых объятиях он впервые увидел Темного Человека. Подойдя к статуе, старец снял ее со стола. Руки старика были подобны иссохшим ветвям, кожа обтягивала череп, делая его похожим на мумию, но он с легкостью нес изваяние, совсем недавно доставившее двум дюжим викингам столько хлопот…
Брогар словно прочитал мысли гэла.
— Лишь друг может прикасаться к Темному Человеку, не навлекая на себя опасности, — проговорил он негромко. — Мы поняли, что ты — его друг, потому что он ехал в твоей лодке, и тебя не постигла беда.
— А как вы об этом узнали?
Вождь указал на древнего старца.
— Это Гонар, великий посвященный и жрец Темного Человека. Дух Брана порою является в его сны и говорит с ним. Случилось так, что младший жрец по имени Грок со своими людьми украл изваяние и отправился с ним в море, взяв длинную лодку. Гонар сновидчески последовал за ними: лег спать и отправил свой дух в путешествие вместе с призраком великого Морни. Он все видел — и погоню, затеянную датчанами, и кровавую битву на Острове Мечей, в которой не осталось живых. Он видел, как появился ты и забрал Темного Человека, и понял, что дух Брана был тобою доволен. Горе постигает врагов Мак Морна! И удача сопутствует удостоенному его дружбы!
После разговора с пиктом Турлог вернулся к действительности, словно выйдя из транса. К нему уже подбирался жар от горящей стены. Колеблющееся пламя бросало тени и отсветы на лицо Темного Человека, которого его верные выносили из зала, и каменные черты казались совершенно живыми. Настолько, что мысль о душе давно погибшего короля, вселившейся в изваяние, уже не казалась невероятной. Должно быть, Бран Мак Морн любил свой народ исступленной любовью, не ведающей преград. И питал к его врагам столь же исступленную ненависть. Что, если кому-то вправду удалось вселить в мертвый камень живую ненависть и любовь, которые преодолели столетия?
Турлог поднял на руки почти невесомое тело погибшей девушки и понес его наружу из охваченного пламенем чертога. У берега стояло пять беспалубных лодок. Возле догоревших костров лежали бездыханные тела воинов, что так славно и шумно веселились, а потом умерли — очень внезапно и тихо.
— Как это вы сумели подобраться к ним незамеченными? — спросил Турлог. — И откуда вы пришли — в таких-то лодчонках?
— Мы привыкли жить скрытно, так что нам не занимать умения оставаться невидимыми, — отвечал пикт. — И потом, они были слишком пьяны. Мы же шли по следу Темного Человека и прибыли сюда с Острова Алтаря, что лежит возле края той земли, где живут скотты. Это оттуда Грок похитил священное изваяние.
Остров с таким названием был неизвестен Турлогу, но он отдал должное мужеству этих людей, взявшихся измерять открытое море на беспалубных суденышках. Подумав о своей собственной лодке, гэл попросил Брогара послать за ней воинов, и пикт уважил его просьбу. Ожидая, пока ее подгонят кругом мыса, Турлог смотрел, как священник перевязывал раны уцелевших. Пикты в полном молчании принимали его заботу — не жаловались и не благодарили.
Лодка, позаимствованная у рыбака, появилась из-за скал, как раз когда морские волны обагрил первый намек на рассвет. Пикты уже грузили в свои суденышки раненых и убитых. Турлог шагнул через борт и бережно опустил на доски бедную Мойру.
— Пусть спит в родной земле, — проговорил он угрюмо. — Нечего ей лежать на этом холодном чужом острове! А ты куда теперь отправишься, Брогар?
— Мы отвезем Темного Человека обратно на его остров и утвердим на алтаре, как тому надлежит быть, — сказал пикт. — Знай же, что он благодарит тебя устами cвоего племени… Теперь между нами кровная связь, гэл. Может случиться, мы еще выручим тебя в трудный час. Мы придем — как Бран Мак Морн, великий король пиктов, еще придет на выручку к cвоему народу когда-нибудь в грядущие дни…
Турлог повернулся к священнику.
— А ты, добрый Иеремия? Поедешь со мной?
Священник покачал головой и указал на Этельстана. Раненый сакс покоился на ложе, кое-как сооруженном из шкур, сваленных на снегу.
— Я останусь, чтобы позаботиться об этом человеке. Он опасно изранен…
Турлог огляделся по сторонам. Пожар обрушил стены скалли, превратив их в груду рдеющих углей. Люди Брогара подожгли и сараи, и длинный корабль. Дымное пламя уходило в постепенно светлевшее утреннее небо.
— Ты замерзнешь здесь или с голоду помрешь, — сказал Турлог священнику. — Едем со мной!
— Я сумею найти пропитание нам обоим, — ответил тот. — Не надо меня уговаривать, сын мой.
— Он язычник. И разбойник к тому же.
— Какая разница? Это человек, создание Божие. Я не брошу его умирать.
— Ну, значит, быть по сему, — сказал Турлог и стал готовить лодку к отплытию. Кораблики пиктов уже скрывались за мысом. Было еще слышно, как размеренно щелкали весла в уключинах. Люди в лодках не оглядывались на берег.
Турлог посмотрел на мертвецов, густо лежавших вдоль берега, на головни, оставшиеся от скалли и от корабля. В неверном освещении худенький седоголовый священник казался почти бесплотным, напоминая святого с миниатюры какой-нибудь древней рукописи. Да, его бледное усталое лицо было определенно отмечено более чем просто человеческой усталостью и печалью…
— Смотри! — неожиданно воскликнул божий служитель, указывая в сторону моря. — Океан весь из крови! Солнце восходит, превратив воду в кровь! О мой народ, мой народ! Кровь, пролитая во гневе, заливает алым самое море! Как же ты намерен его пересечь?..
— Добрался же я сюда в бурю, хлеставшую мокрым снегом, — не очень поняв смысл сказанного, ответил Турлог. — И теперь как-нибудь одолею…
Но священник покачал головой.
— Дело не в вещном море, которое есть лишь вода. Твои руки в крови, ты следуешь кровавым путем, но тебя невозможно в полной мере за это винить… Господи Всемогущий, когда же прекратится царство кровопролития?..
Турлог пожал плечами.
— Да уж навряд ли прежде, чем пропадет с земли наше племя.
Утренний ветер наполнил парус и погнал лодку вперед. Турлог правил на запад,
