Словно лунатик, я выбрался из своего кресла. С неловким чувством, будто ощущая на себе мутный взор доктора Вакабаяси, я проследовал за доктором Масаки к южному окну. Посмотрев в него через плечо доктора, я застыл на месте.

За окном раскинулась площадка «Клиники свободного лечения сумасшедших». В углу, спиной к нам, стоял Итиро Курэ собственной персоной и пристально смотрел на старика, который орудовал мотыгой. Растрепанные волосы, бледная кожа, красные щеки, небрежно надетое кимоно… Его жалкий вид заставил меня зажмуриться. Не в силах смотреть на него от изумления, страха и невыносимого нервного напряжения, я закрыл лицо руками.

Там… стоит Итиро Курэ?.. Тот самый Итиро Курэ из завещания?.. И если это Итиро Курэ, то кто же тогда я? Кто я такой?!

Но не успел я выглянуть в окно, как меня охватило мрачное чувство, будто это я сам стою там, во дворе… а здесь, в кабинете, осталась лишь моя душа.

Неужели все это не галлюцинация, не дневная греза?..

Мысли сверкнули молнией в моей голове. Охваченный неописуемым ужасом и возбуждением, я медленно открыл глаза.

Однако сцена на площадке «Клиники свободного лечения» ни в коей степени не походила на сон. Голубое небо… красные кирпичные стены… ослепительно белый песок… черные блуждающие фигуры…

Доктор Масаки, который задумчиво стоял передо мной, обернулся и, указывая пальцем на окно, спросил:

— Ну как… знаешь, что это за место?

Я еле заметно кивнул. И снова оказался заворожен той несказанно странной сценой, которая предстала перед нами.

Темные фигурки пациентов бродили по белоснежному песку, что блестел под голубым небом. Они совершали ровно те действия, которые были описаны в завещании, словно каждое их движение, каждый их шаг служили подтверждением теории психической наследственности доктора Масаки… Старик все так же орудовал мотыгой, прорывая очередную борозду. Итиро Курэ все так же стоял перед ним, повернувшись к нам спиной, и внимательно следил за каждым взмахом мотыги. Женщина средних лет все так же гордо дефилировала туда-сюда, не замечая, что картонная корона свалилась. Ее обожатель, бородатый великан, все так же склонившись перед госпожой, дремал, уткнувшись лбом в песок. Оратор все так же декламировал речь, потрясая сжатыми кулаками перед стеной. Худая, изможденная девушка все так же озиралась и бродила по песку в поисках того, что можно посадить в прорытую стариком борозду. Другие люди тоже разбрелись по клинике и делали все то, что упоминалось в завещании. Кажется, только безумная школьница с косичками, страдающая танцевальным помешательством, стала вести себя иначе: теперь она, помогая себе картонной короной и сосновыми ветками, рыла ямы глубиной по локоть, будто готовя западню…

И все же я не догадывался, что произошло вчера в полдень. Доктор Масаки говорил о трагедии, но я не видел ни малейшего следа экстраординарных событий и не мог понять, кто послужил их причиной. Это меня поразило. То ли потому что безумная школьница прекратила петь, то ли потому что я глядел через стекло, кругом царила тишина. Зловещая тишина. Тогда я решил сосчитать людей: их оказалось десять, как и говорилось в завещании, не больше и не меньше.

Но еще удивительнее было вот что: пока я смотрел на эту тихую, идиллическую картину, где, кажется, ничего не менялось, мне стало мниться, что вот-вот среди этих сумасшедших случится невидимый психиатрический взрыв, подстроенный доктором Масаки! Вот-вот, прямо сейчас разыграется трагедия, которая приведет к его отставке и самоубийству. И что все это было отнюдь не вчера или позавчера, а случится прямо сегодня на моих глазах! Предчувствие было невыносимым. Нет, не только сумасшедшие… И клубы дыма, что валили из двух красных труб в голубое небо… и черная сажа, и копоть на этих трубах… и яркое круглое солнце… Все будто подчинялось таинственному принципу психической наследственности и неумолимо стремилось к развязке великой, неслыханной трагедии… Предчувствие — холодное, суровое и беспощадное — заставило меня содрогнуться. Я думал о том, что это глупо, но мне становилось лишь страшнее… И чем глубже я погружался в таинственное, тяжелое чувство, тем больший интерес вызывала у меня «Клиника свободного лечения» и пристально взирающий на старика с мотыгой Итиро Курэ.

Внезапно рядом со мной послышался низкий, тихий голос:

— Что ты сейчас видишь?..

Этот голос очень отличался от обычного тона доктора Масаки, и я с удивлением обернулся.

Не знаю, когда доктор Масаки успел подойти, но он уже стоял рядом, держа сигару, от которой поднималась тонкая струйка дыма. Улыбка его растаяла, и меня пронзали сквозь пенсне два темных глаза.

Я глубоко вздохнул и постарался ответить как можно спокойнее:

— «Клинику свободного лечения».

— Хмм… — простонал доктор Масаки, не сводя с меня взгляда. — Хмм… И что именно ты там видишь, в «Клинике свободного лечения»?

Я уловил нечто странное в этом вопросе и осторожно посмотрел на него.

— Десять сумасшедших…

— Что? Десять сумасшедших? — с неожиданным волнением переспросил доктор Масаки и снова удивленно посмотрел на меня.

Ощущая его взгляд, я снова оглянулся на площадку «Клиники свободного лечения» и уставился в спину Итиро Курэ… Мне показалось, он в любой момент может обернуться и поглядеть на меня… и тогда случится страшное! По моему телу прокатилась волна трепета.

— Хм… — до жути отчетливо вздохнул доктор Масаки. — Ты видишь там сумасшедших? Ясно видишь?

Я молча кивнул. Вопросы доктора показались мне очень странными, но я не успел подумать об этом.

— Говоришь, там десять сумасшедших?

Я снова кивнул и оглянулся.

— Да, там определенно десять человек.

— Хм… — вздохнул доктор Масаки. Его черные глаза будто еще глубже ввалились в глазницы… — Хм… удивительно. Крайне любопытный феномен… — будто разговаривая сам с собой, он отвел от меня взгляд и посмотрел в окно.

Доктор Масаки даже чуть побледнел и казался погруженным в себя. Но вскоре он снова принял бодрый вид, обнажил в улыбке белые зубы и повернулся ко мне. Указывая в окно, он радостно спросил:

— Скажи-ка, видишь того юношу, стоящего в углу? Он следит за стариком, что орудует мотыгой.

— Да, вижу.

— Хм… видишь… Как тебе кажется, куда сейчас смотрит этот молодой человек?

Я заметил, что вопросы доктора Масаки становятся все чуднее и чуднее, и со странным предчувствием ответил:

— Он стоит к нам спиной, лица мы не видим.

— Хм… Думаю, это продлится недолго… Давай подождем, может, он обернется, мы увидим его лицо, и тогда ты…

Не успел доктор Масаки произнести эти слова, как я замер от изумления. Дыхание мое сперло,