Санитары осторожно положили Кольцова на носилки и понесли к машине. Подошёл дежурный врач, проверил, как улеглись раненые в кузове, спросил, есть ли какие-нибудь жалобы, но их не было, была лишь просьба капитана Кольцова:

— Пусть нас сопровождает медсестра Мария...

Врач возразил:

— Мария Ивановна не поедет, она заступила на дежурство, вас будет сопровождать сержант Тихон Серов, а вот и он.

Это был высокий стройный блондин с открытым, добродушным лицом и живыми глазами. В руках у него был автомат.

— Берёте с собой? — спросил его врач.

— А вдруг фашисты совершат нападение на машину, разве мало их шастает по лесам? — спокойно рассудил сержант. — И потом есть приказ командарма: без оружия не ходить!

К ним подошёл водитель. Он был разочарован — медсестра с ним не едет, — но сержанту об этом не сказал, протянул ему руку и резко бросил:

— Валерий. А вас как величать?

— Антон, — назвался сержант. — По профессии пулемётчик.

— Добро, пойдём ко мне в кабину.

Машина дала сигнал и тронулась. Мария стояла во дворе санчасти и провожала её грустным взглядом, пока она не скрылась за густыми зарослями кустарников. Она обернулась и увидела у крыльца санчасти Шпака. Кажется, и он был взволнован оттого, что его боевого друга капитана Кольцова увезли в госпиталь. Мария подошла к нему.

— Вася, у тебя есть время? — спросила она, опалив его жарким взглядом.

— А что?

Мария пригласила его к себе выпить чаю.

— В другой раз, Маша. Командир батареи Кошкин проводит смотр пушек, и мне надо быть.

Она вскинула брови и с отчаянием в голосе промолвила:

— А я-то надеялась, даже воду уже вскипятила... — С минуту помолчала. — Когда будешь, вечером?

— Я тебе позвоню, ладно?..

Командир полка Карпов — смуглолицый, среднего роста — сидел в блиндаже за столом грустный. Час тому назад он вернулся из дивизии, где проходило совещание таких же командиров, как и он, и где обсуждался вопрос, всё ли сделано на огневых рубежах, чтобы не дать врагу прорваться, сдержать его натиск и нанести по нему ответный удар.

— У вас, полковник Карпов, находится противотанковая артиллерия, — говорил настороженным голосом начальник штаба дивизии. — Что меня волнует? С тыла она ничем не прикрыта, и я боюсь, как бы гитлеровские танки не атаковали её. Вот эти слабые места. — И начальник штаба показал их на карте, висевшей на стене.

Слова генерала укололи Карпова словно шилом, но боли он не ощутил. По натуре человек горячий, он хотел было тут же возразить начальнику штаба, но в последний момент сдержался. Чуть наклонив голову, он сделал карандашом пометку в своём блокноте. Неожиданно генерал спросил его:

— Что скажете, Игорь Михайлович? Только говорите конкретно, что предприняли, чтобы фашисты не ударили по батарее с тыла. Они ведь вперёд пускают не пехоту, которую легко уничтожать из автоматов, а танки. А с танками, сами знаете, сражаться нелегко. Говорите, я вас слушаю.

Карпов поднялся с места, кашлянул.

— Да, с тыла мои пушки не защищены, — сказал он голосом твёрдым и уверенным. — Ну а чем их прикрыть? — Он усмехнулся. — Противник вряд ли рискнёт ударить с тыла. В минувшем бою он попытался это сделать, бросив танки на первую батарею капитана Кольцова. И что из этого получилось? Тринадцать фашистских танков горели на поле. Нечто подобное случится и в этот раз, если враг попытается зайти с тыла.

— Вы уверены? — строго спросил генерал.

Полковник Карпов отрывисто бросил:

— За первую батарею ручаюсь, но переговорю с командирами дивизионов, как нам обезопасить свой тыл...

Генерал остался доволен ответом, ибо промолчал. Тогда Карпов сказал, что сейчас этой батареей временно командует старший лейтенант Кошкин, надо надеяться, что Кольцов скоро вернётся в боевой строй.

— И если честно, товарищ комдив, то нам бы не хотелось терять такого отличного артиллериста, — добавил Карпов.

— А что может случиться с Кольцовым? — насторожился генерал.

— Операция на лёгких... Как она пройдёт, сам бог не знает, если он есть, — усмехнулся командир полка.

На душе у Карпова было смутно, холодновато, а всё оттого, что генерал не был с ним прям и откровенен, говорил с намёками. «Бросил камешек в мой огород, — грустно подумал сейчас Карпов, вспомнив совещание в штабе дивизии. — Во время осмотра рубежей засек слабину в обороне — окопы отрыты не в полный рост, однако мне ни слова, а на совещании заговорил. Вот уж не знаешь, где тебя могут уколоть...»

На столике заголосил полевой телефон. Карпов снял трубку. Звонил начальник санчасти полка. Он сообщил командиру полка, что капитана Кольцова увезли в госпиталь на санитарной машине.

— Старшина Шпак проводил его, — добавил начальник санчасти.

— Спасибо, капитан, но мне уже об этом сказал дежурный врач.

«Нужно узнать у Шпака, как идут дела у Кошкина, — решил Карпов. — Дружно ли трудятся, и нет ли у них раздоров. Кошкин парень вспыльчивый, а Шпак таких не очень-то уважает...» Он позвонил на первую батарею. Ему ответили сразу:

— Старшина Шпак слушает!

— Ты-то мне как раз и нужен. — Карпов сделал паузу. — Как дела у Кошкина?

— Старается, но как поведёт себя в бою, сказать не могу. Вот Кольцова я хорошо знал, в бою он не терялся, мигом оценивал обстановку, не паниковал, и нас это воодушевляло.

— И Кошкин проявит себя, но ему надо помочь освоиться на батарее.

Шпак чему-то усмехнулся, потом откликнулся:

— Само собой, поможем Кошкину, товарищ полковник. — Он помолчал, затем продолжил: — У меня создалось впечатление, что вы, Игорь Михайлович, очень огорчены, что Кольцова ранило?

Карпов выдохнул в трубку:

— «Огорчён» не то слово, Василий Иванович. Я удручён. Он артиллерист от бога. Кстати, — продолжал командир полка, — я слышал, что под Сталинградом судно, на котором переправляли на другой берег артиллеристов, атаковали с воздуха «юнкерсы» и все, кто был на нём, оказались в воде. Многие бойцы погибли. А ты будто вытащил Кольцова из воды на песчаный берег. Это правда?

—