Шрифт:
Закладка:
Вспомним вкратце все по порядку. Фрэнсис Гарт, у которого – возможно, обманным путем – было отнято его поместье, проклял новых владельцев и, судя по всему, после смерти стал посещать дом в виде призрака. Потом призрак исчез и долгое время отсутствовал, а в то время, когда я впервые гостил у Хью, появился вновь. Сегодня в дом прибыл прямой потомок Фрэнсиса Гарта, живое подобие посещавшего нас призрака, а также, если верить портрету, и самого Фрэнсиса Гарта. Не побывав еще в доме, мистер Джеймсон уже был с ним знаком, знал его внутреннее устройство, лестницы, комнаты и коридоры и помнил, что часто бродил здесь, ощущая в душе враждебность (лицо призрака выражало то же чувство). Тогда что, если (по нашему робкому предположению) в лице Фрэнсиса Джеймсона мы видели новое воплощение Фрэнсиса Гарта, очищенного, так сказать, от своей застарелой враждебности, вернувшегося в дом, двумя веками ранее бывший его домом, и снова нашедшего там пристанище? Определенно, со дня его приезда сердитое привидение больше ни разу не заглянуло в окно и не прошлось по лужайке.
Размышляя о дальнейшем развитии событий, я поневоле обнаруживаю сходство между тем, что случилось сейчас, и тем, что произошло во времена королевы Анны, когда Хью Верралл завладел Гарт-Плейс. В наши дни я вижу, думается, оборотную сторону медали, отлитой давным-давно. Ибо на этот раз еще один Хью Верралл не пожелал расстаться со здешними краями (причина этого вскоре станет вам ясна), подобно предку, обосновался в деревне и с поразительным усердием принялся наносить визиты обитателям своего родного дома, отныне принадлежавшего тем, чьи предки жили здесь задолго до праотцев Хью. Я усматриваю сходство – и от внимания Хью оно, уж конечно, не укрылось – также и в том, что, подобно Фрэнсису Гарту, Фрэнсис Джеймсон имеет дочь. На этом, надо сказать, подобие кончается, поскольку если Хью Верралл первый сватался к дочери Фрэнсиса Гарта безуспешно, то Хью Верралла-второго ожидала куда большая удача. Собственно говоря, я только что возвратился с его свадьбы.
Уильям Фрайер Харви
Призраки и простаки
Перевод Н. Роговской
Задыхаясь от смеха, трое мальчишек вбежали под темные башенные своды.
Первые редкие, тяжелые капли грозового дождя застигли их посреди голого холма, на вершине которого, точно пика на шлеме, торчала старая башня – Гандерова руина. Едва они перемахнули через порог, хлынул ливень: словно какой-то брюзга, пресытившись сочным августовским пейзажем, сердито опустил дождевую завесу. Еще минута – и они вымокли бы до нитки.
– Ого, как полил! – выдохнул Вулли, плюхнувшись на низкую каменную скамью. – Сейчас бы сюда кувшин лимонного сквоша!.. А ты, Пипс, хорош: зачем сказал, что дойдем за два часа?
– Пошли бы напрямик через лес, так и дошли бы. Мне тоже охота пить, а еще больше – курить. Сейчас бы папироску… Но вас двоих даже спрашивать бесполезно про курево.
Не замеченный ими чужак в углу достал портсигар.
– Позвольте мне самовольно включить себя в круг опрашиваемых, – с улыбкой произнес он, пуская портсигар по кругу. – Вы хорошо знаете эти места?
– Только Пипс, сэр, – ответил Блэк, – он здешний. А мы у него в гостях. Он обещал, что, если поднимемся на вершину, увидим море. Пипс помешан на море.
– В ясную погоду отсюда такой вид – закачаешься! – восторженно подтвердил Пипс. – В ночь Бриллиантового юбилея видны были маяки в семи графствах.
– Тоже мне графства! – фыркнул Вулли. – Там даже в крикет толком играть не умеют – ни одного первоклассного спортсмена…
– Ну, это как посмотреть, в чем-то они получше профессионалов, которые думают только о личном рейтинге. Интересно, в Тонтоне сейчас тоже ливень? Йоркширцам повезет, если сыграют там вничью. При нормальной погоде Сомерсет как пить дать разделал бы их под орех.
Следующие пять минут обсуждали крикет.
– Ну что, дождь-то не утихает? – зевнув, спросил Вулли.
Блэк высунул голову наружу из-под арочного проема.
– Пока не похоже. Ни единого просвета на небе. У кого-нибудь есть при себе ножик? Попробую что-нибудь нацарапать.
– Вам не кажется, что в башенной книге почетных посетителей уже достаточно имен? – с укоризной заметил незнакомец. – Имейте сострадание к старушке-руине. Давайте лучше сыграем в игру. Кто-нибудь из вас играл раньше в «Призраков и простаков»?
Трое сорванцов признались в своем невежестве, однако горячего желания узнать побольше не выразили.
– Игра интересная, и правила очень простые. Для начала кто-то один называет букву, а дальше каждый по очереди добавляет свою, так чтобы слово закончилось не на нем, а на другом игроке. Тот, кто назовет конечную букву слова, считается проигравшим жизнь. У каждого по три жизни, и когда все три жизни проиграны, ты становишься призраком.
– А где тут простаки? – не понял коротышка Блэк.
– Простаки – это те, кто пока еще жив. Но если простак заговорит с призраком – одна его жизнь сразу долой, потому что общаться с мертвецом запрещается. Вот и все правила. Да, чуть не забыл, имена собственные тоже можно использовать. Вы быстро сообразите, что к чему, стоит только начать.
– Как насчет форы, сэр? – поинтересовался Вулли. – Мы не очень сильны в правописании, и вообще, у нас каникулы.
– Что ж, справедливо, новичкам следует дать фору. Скажем, одна моя жизнь против ваших трех. Блэк, начинайте. Можете выбрать любую букву, а вы двое будьте внимательны: конец слова – это и ваш конец.
Первым перешел в царство мертвых Пипс.
– А что, побыть призраком не так уж и плохо, – рассмеялся он. – Слазаю наверх, посмотрю, что там, хотя все двери, наверное, заперты. Услышите шум – не пугайтесь! – Громко топая, он полез вверх по винтовой лестнице.
Затем все свои жизни растерял по буквам коротышка Блэк.
– Пипс, эй, Пипс! – крикнул он. – Спускайся к нам, давай вместе смотреть, как бедный Вулли бьется за свою жизнь. Поспеши, скоро он присоединится к нам с тобой.
Фора оказалась маловата. В два счета Вулли влился в ряды призраков.
– Ну-с, – сказал незнакомец, – пожалуй, я пойду. Через пять минут дождь прекратится – мой макинтош явно не успеет промокнуть насквозь. До свидания, дети. Надеюсь, когда-нибудь мы снова встретимся в Гандеровой руине, и день будет ясный,
