- Что я могу ответить на подобный вопрос? - тихо промолвил юноша. Бледные губы едва шевелились. "Малокровный он, что ли?" - подумал Рене. Теперь уж слов не нашлось у него. Надо понимать, Ленье явил пример той самой превозносимой Церковью кротости, которая преодолевает силу сильных и гнев гневных.

- Хотите, прокатимся верхом? К вечеру похолодало...

- Благодарю, господин Алларэ. Мне нужно спросить позволения у герцога и мэтра Беранже.

- Особенно у второго. Андреас, проснитесь! Вы... - Рене негодующе взмахнул рукой. - Это просто неприлично!

- Меня никто не освобождал от обязанности помогать ему.

- А вы тому и рады! - подмигнул Рене.

- Вы правы.

- Надеетесь превзойти герцога Гоэллона?

- Вы видите в этом нечто неприличное? - Андреас казался искренне озабоченным, только где-то в уголках губ таяла смутная улыбка.

Загнанный в ловушку Рене только качнул головой. Очередная попытка подначить воплощение тихой покорности пошла прахом. И так - каждый раз. От такого впору и с ума сойти...

- Так подите и спросите! - не выдержал Алларэ. - У обоих.

Разумеется, никто не собирался держать Андреаса под замком, и через полчаса он опять заглянул в кабинет. Успел переодеться - хоть что-то. К тому времени Рене сам не понимал, зачем же ему взбрело в голову выгуливать мальчишку, от одного вида которого ему хотелось плеваться, но что сказано - то сказано. Слово, как известно, не ласточка, да и ту - поди поймай, если выпустишь.

Из троих юных оболтусов в седле нормально умел держаться только Алессандр, да и то Рене, который в три года впервые сел на пони, а в десять - на коня, недовольно кривился при виде его посадки. Андреас же - ох, сущие слезы...

- Это не сказочный дракон. Это всего-навсего Русалка. Смирная, хорошая девочка... - мужчина потрепал лошадь по шее, успокаивая. Агайрская красотка скорбно поводила головой при виде бестолкового седока, который явно ее боялся. - Она не кусается... ну, почти.

Яблоневые сады за Бруленскими воротами пламенели в вечернем свете. Яблоки еще не налились, в Собре они созревали лишь к началу осени, но уже источали головокружительный аромат. Тонкий, едва уловимый - кажется даже, что чудится, что придумываешь его, а на самом деле воздух пуст и прозрачен, но потом ноздри щекочет ни на что непохожий пронзительный запах...

Конвой, без которого Реми запрещал выезжать из дому, держался чуть поодаль. Гвардейцы, как им и положено, зорко оглядывали окрестности на предмет нахождения злоумышленников, а Рене со спутником ехали по аллее.

- В Алларэ яблонь почти нет...

- Вы скучаете по дому? - спросил Андреас.

"Да какое ж тебе дело, по чему я скучаю?!" - хотел ответить Рене, но вместо этого кивнул. Бывший лекарь попал в яблочко. Скучал - и по родному замку, и по родичам, но больше всех - по жене и детям. Пятилетний Антуан, рыжий баловень, был уже в том возрасте, когда сын больше тянется к отцу, чем к матери. Только что в этом мог понимать Ленье...

Тьерри подъехал поближе, молча указал рукой на едущую навстречу пару. Эти тоже без охраны не выезжали, и немудрено: желающих продырявить насквозь герцога Скоринга в столице было немало, а его спутница... о да, эта дама была вполне достойна немедленного похищения! Миниатюрная женщина, удивительно белокожая, с густыми пепельными волосами, уложенными в высокую прическу. Верхом без головного убора - такое даже столичные дамы себе редко позволяли...

Костюм для верховой езды был ивово-зеленым, и Рене отчего-то подумал, что - под цвет глаз.

- Кто это? - спросил Алларэ у гвардейца.

- Кларисса Эйма.

Настроение моментально испортилось. Легендарную Клариссу, единственную и неповторимую, он еще никогда не видел, но наслышан был от души. Дама, получившая из рук короля орден, не могла не стать объектом пересудов на добрый год даже в столице, где герои менялись от седмицы к седмице. Однако ж, до сих пор Рене слышал о ней весьма лестные отзывы, в том числе и от Реми. И вот, извольте видеть - оная Кларисса премило щебечет с первой скотиной всея Собраны!

- Какая прелесть! - сквозь зубы процедил Алларэ.

- Ее падчерица - старшая фрейлина при дворе самозванца, - с удовольствием поведал Тьерри. - А сама она каждый день проводит с герцогом Скорингом время. Приятно проводит же...

- А-а... - Рене мигом сообразил, кто кому кем приходится. О новой старшей фрейлине он слышал. Значит, она падчерица Клариссы, ну да, яблочко к яблочку... но сюрприз, тем не менее, пренеприятный. - Герцог Алларэ знает?

- Наверняка, - пожал плечами Тьерри.

Андреас молча слушал разговор, в котором он наверняка ничего не понимал - это ж не клистиры и аптекарские склянки, - но вопросов не задавал. Прищуренные глаза равнодушно смотрели на пару всадников неподалеку, остановивших лошадей под яблоней. Герцог Скоринг что-то весьма увлеченно рассказывал, Кларисса кивала и улыбалась.

- Голубки...

Рене посмотрел на арбалет, притороченный к седлу Тьерри. Одна стрела - и можно радоваться. Правда, Реми этого не одобрит... и это если выражаться куртуазно. Ближе к истине будет "убьет на месте". У брата и герцога хитроумные планы, о которых известно лишь ему. Поэтому он согласен сидеть сиднем в своем особняке, пока герцог Скоринг прогуливается с красотками под яблонями.

Наследнику герцога Алларэ мучительно захотелось домой. Поймав себя на этом постыдном желании, он решительно двинул коня вперед...

"Уведомляю вас, любезный брат, о том, что в ближайшее время прибуду в столицу, дабы снять с вас тяготы управления..."

Флэль Кертор ожидал подобного письма с весны, а когда оно пришло - только равнодушно пожал плечами. Филип, наследник барона Кертора, приедет через пару седмиц. Гонец на словах передал, что двоюродный брат явится не один, а со всеми вассалами, откликнувшимися на призыв барона. Это хорошо, и, главное, вовремя. Герцог Алларэ будет исключительно доволен. Филип - разумный и покладистый малый, и это тоже хорошо, потому что от него не придется ждать неприятных сюрпризов.

Будущий барон Кертор толков, спокоен, умеет поладить с любым горячим вассалом, но вот его прославленная осторожность порой напоминает лень. Если можно чего-то