— стратегия. Вилизен заметит, что объекты стратегии это все то, что лишает огонь пищи, и все то, что питает усилия пожарных. С его точки зрения под стратегию подойдет заблаговременное проложение в городе обширных полос садов и пустырей, являющихся преградой огню, издание пожарных правил, регулирующих постройку города, обязывающих возводить брандмауеры, запрещающие постройку деревянных зданий и т.д.; проложение пожарной сигнализации и обеспечение запасов воды, соответственное расквартирование пожарных частей, изолирование пожаров от тех участков, где огонь может получить наибольшее распространение. Определение Мольтке гласит, что стратегия всеми правдами и неправдами должна найти выход из катастрофического положения. И так далее.

Если мы сравним эти определения, отрицающие одно другое, с результатом нашей личной работы, то мы признаем, что все они содержат известную частицу истины, — и тем не менее совершенно неудовлетворительны. Большинство из них будет поражать нас своей односторонностью. Поэтому, как мы ни проникнуты уважением к великим мыслителям, посвятившим десятки лет на углубление в вопросы стратегии, мы не можем присоединиться ни к одному из прежде данных определений и — это участь всех стратегических писателей — должны дать свое. По-видимому, число определений стратегии должно равняться числу пишущих о ней...

Как и во всякой борьбе, во взятом нами примере стихийного пожара одни вопросы могут быть разрешены, не выходя из кругозора узко-пожарной специальности, а другие, наоборот, очень обширны, так что только та или иная исходная политическая точка зрения, определенное понимание экономических вопросов и интересов, подход к ним не с кругозором пожарной техники, а из общих требований благоустройства города, могут дать им различное решение. Тактика охватывает те вопросы, которые могут быть решены с субъективной точки зрения данной специальности. Все же те вопросы, ответ на которые лежит не исключительно в данной специальности, а требует объективного подхода, учета политического и экономического момента, а также учета возможностей снабжения, относятся к стратегии.

Проводимая нами грань между стратегией и тактикой[33] быть может не слишком резка, но это вполне отвечает современному развитию военного искусства, которое не усматривает в настоящее время в них резко подчеркнутого различия и которое выработало в нашем языке новый термин “оперативный” для обозначения тесно граничащих областей стратегии и тактики.

Наше определение отрицает очень определенное в настоящее время тяготение к стратегическим брандмайорам и тактическим брандмейстерам, так как признает сферу стратегической деятельности за каждым самым маленьким начальником, когда перед ним встает вопрос, который не может быть решен исходя из узко-боевых соображений. Начальник разъезда, который в течение гражданской войны вместо того, чтобы выслать дозор для осмотра деревни, ведет и демонстрирует на ее улице свой разъезд полностью, чтобы вызвать на свет своих сторонников в деревне, уже выходит из пределов тактики и совершает стратегический акт. Командир первого русского корпуса, принимая 14 августа 1914 года решение отвести свои расстроенные войска назад, из их скученного положения, где они находились под ударами противника, тактически действовал правильно, но совершал стратегическое предательство, так как открывал неприятелю сообщения Самсоновской армии. Наступательные действия юго-западного фронта на Карпатском фронте стратегически были глубоко ошибочны, так как не отвечали возможностям нашего тыла питать это предприятие вооружением и снарядами. Важнейшая стратегическая ошибка Людендорфа заключалась в том, что он стремился обратить в завоевательную войну борьбу, которую Германия, при сложившихся мировых соотношениях политических сил, могла вести только оборонительно.

Мы предлагаем следующее определение: стратегия — это искусство ведения войны, охватывающее ту часть его вопросов, решение коих находится в зависимости от характера войны и определяющих его экономических, политических, географических данных или условий снабжения.

Вероятно, это определение покажется многим чудовищным, так как открывает перед нами почти беспредельное поле для изучения. Но нас интересует еще в большей степени, чем проведение водораздела между стратегией и тактикой, подчеркивание огромной емкости понятия стратегия и зависимости стратегического решения иногда от очень далеких от узко-военной специальности соображений. Стратег не должен допускать, что в помещающемся над тактикой этаже его мышления потолок свисал бы слишком низко.

Чем больше мы будем знакомиться со стратегией так, как она обрисовалась в мировую войну, тем более мы проникнемся мыслью об огромных глубинах стратегического искусства, о чудовищной широте и емкости, которые должна иметь его теория, если только она не хочет сознательно идти на односторонность. Война — это политическое и социальное землетрясение.

Искусство вождя не может быть изучено по учебнику, так как это искусство заключается прежде всего в том, чтобы создать себе такой идейный пьедестал, с которого открывалась бы широкая точка зрения и видны были бы далекие горизонты. Это точка зрения преподана быть не может: каждый может претендовать возвыситься до стратегического понимания, подготовиться к задачам вождя только своими собственными усилиями. Ни в каких других отраслях самостоятельная научная работа не имеет такой важности, как при подготовке к ответственной политической или стратегической деятельности. Курс лекций по стратегии не может претендовать на большее, как на введение, на подготовку к самостоятельному изучению.

Учительницей политика или стратега может быть только сама жизнь, или ее отображение в истории. Глубокое критическое изучение опыта какой-либо войны, связанное с изучением решений, которые были бы сообразованы с современными условиями, многое может нам дать. Но эта работа будет протекать скорее и вестись успешнее, когда мы ознакомимся предварительно с теми методами, которые применялись великими пионерами стратегической мысли. Ознакомление с классическими писателями по стратегии будет несравненно полезнее преодоления какого-либо руководства: мы окажемся осведомленными, что и на каком пути изучения стратегии может быть достигнуто; прогулка в этом стратегическом арсенале даст нам представление о разнообразном оружии, которое имеется в распоряжении стратегической мысли и внимательный читатель сможет сознательно отнестись к выбору соответствующего для него метода исследования [...]

Если управлять — это значит предвидеть, то в стратегии управлять означает предвидеть далеко вперед. Когда-то вожди именовались пророками; Мольтке отчасти был пророком, предсказывая за четверть века до мировой войны ее характер и продолжительность. Всякое указание далекой цели заключает в себе элемент пророчества. И если нет более трудной и неблагодарной задачи, как пророчествовать, то такие же трудности и тернии представляет задача стратегии. В мировую войну военное ясновидение самых выдающихся вождей оказалось не на высоте.

Если бы задача изучения стратегии сводилась исключительно к тому, чтобы миллионам людей затрачивать свои силы и время на одоление премудрости, постичь которую удается единицам, то, может быть, не стоило