Шрифт:
Закладка:
— Раздольное!
— Слава тебе Господи… — отозвался Тимофей Михайлович. — Добрались…
— Когда причалим, сразу же свяжусь со своими… — устало произнес Кром. — Тут связь есть…
Как мы причалили, и как жители поселка вышли, чтоб встретить нас — это отдельная история. Дело кончилось тем, что раненых перенесли в один из домов поселка, и немногим позже Кром сообщил, что за нами завтра с утра прилетит вертолет, а до того времени по всем медицинским вопросам надо консультироваться у врача, который постоянно будет находиться на связи. Состояние Крома и Тимофея Михайловича было не из лучших, и если старый охотник был счастлив вновь увидеть своего брата (бедняга даже почувствовал себя чуть лучше), то около Крома и Кота я просидела почти всю ночь — всерьез опасалась, что Кот не дотянет до утра.
К счастью, мои опасения не сбылись, и утром в Раздольное прилетел вертолет, причем с медицинским оборудованием. Несколько бравых парней, прибывших в том вертолете, быстро перенесли раненых в винтокрылую машину, туда же забралась и я, после чего вертолет отправился в обратный путь, при этом Кота успели просто-таки облепить датчиками, а заодно сделали ему несколько уколов. Я же сидела неподалеку, чувствуя, как меня постепенно отпускает напряжение последних дней…
По прибытии на место нас в машинах «скорой помощи» отправили в госпиталь, и там нам поневоле пришлось расстаться. Несколько дней меня держали в отдельной палате, гоняли по процедурам, я сдавала анализы, а еще мне пришлось несколько раз в письменном виде изложить на бумаге (назовем это так) всю хронику нашего путешествия. Первое время я с пониманием относилась как к происходящему, так и к требованиям подробно описать все то, что с нами произошло. Однако прошло пять дней, и все это стало меня злить, но, главное, я не знала, что с моими спутниками. Как видно, мои возмущения и расспросы возымели действие, и мне позволили навестить наших раненых.
Когда я вошла в палату Крома, то оказалось, что он недавно задремал, но зато Тимофей Михайлович (они с Кромом лежали в одной палате) увидев меня, обрадовался.
— Вижу, что жива и здорова. Сашка, глаза открывай — невеста пришла!
— А я думал, что это сон… — даже не ожидала, что молодой человек так обрадуется при виде меня. — Мне почему-то казалось, что ты уехала…
— Молодой человек, мы меня обижаете… — вздохнула я с трагическим видом. — Перед вами находится бедная, несчастная, уставшая девушка, нуждающаяся во внимании и заботе, а уж никак не в том, что ее отправят куда подальше, и лишат лицезрения ваших прекрасных глаз!
— Вот, вот, так и надо говорить… — поддержал меня старый охотник. — А то парень лежит и страдает, что девушка глаз не кажет… Вы, молодые люди, мне только намекните, я враз из палаты уйду, чтоб в коридоре воздухом подышать! Очень, говорят, процедура для здоровья полезная…
— Да ну вас!.. — рассмеялась я. — Лучше скажите, как себя чувствуете?
— Все нормально… — улыбнулся Кром. — Идем на поправку.
— После того, как нас заштопали… — добавил Тимофей Михайлович. — Но мы же орлы…
— И смотрим соколами… — добавил Кром. — Даже ходить можем, хотя на пробежку отправляться еще рановато.
— Навыдумывали себе пробежки всякие… — проворчал охотник. — Дурь какая-то! Давай ко мне в тайгу, я тебе охоту в таких местах устрою, что десять потов сойдет, пока в буреломе пробираться будешь! Ваши новомодные тренажеры и в подметки не годятся тем непролазным дебрям!
— Но ваше зимовье…
— В тайге поставлено не одно зимовье, я и на новом месте обживусь. Дело привычное, да и не люблю я долго задерживаться на одном месте.
— Кстати… — заговорил Кром. — Мне сегодня сообщили, что на место сгоревшего зимовья наша группа прибыла…
— И?
— Если коротко, то от дома мало что осталось, стоит только обгоревшая задняя стена. Парни там все внутри почти что просеяли, но не отыскали ни шарика, ни костей…
— Ушла все-таки, зараза зубастая… — выдохнул Тимофей Михайлович. — Тот шарик тоже с собой уволокла! Как чувствовал, что с ней так просто не совладать! И что теперь делать прикажете?
— На этот вопрос так сразу и не ответишь… — вздохнул Кром. — Одно знаю наверняка: у Серых озер нам много работы предстоит. С тем, что там находится, надо еще разбираться и разбираться. Наверное, даже придется дополнительные силы вызывать.
— А что с Котом?.. — спросила я.
— К счастью, его успели спасти. Операция была непростой, а затем несколько дней парень провел в реанимации. Кстати, мне сказали, что сегодня, во второй половине дня, его должны перевести в обычную палату.
— Хоть с палкой, хоть на коляске, но я к нему загляну… — потер руки старый охотник.
Кота мы навестили втроем. Надо сказать, что молодой человек выглядел далеко не лучшим образом — худой, бледный, с запавшими глазами, но он искренне обрадовался, увидев нас.
— Ребята! А я тут валяюсь, и мне никто ничего не говорит! Как вы меня вытащили?
— История долгая, потом расскажем.
— У вас все в порядке?
— Вроде того… — проворчал Тимофей Михайлович. — Если, конечно, не считать того, что та красотка с когтями всех нас, трех мужчин, поцарапала.
— Как это?
— А вот так! Расскажем, конечно, только не сейчас. Врач сказал, что тебе волноваться нельзя.
— Да какие там волнения! Больше того, могу поделиться радостью. Кром, представь: когда моя жена узнала, что я был в реанимации и выкарабкался — она так обрадовалась, что наконец-то разрешила мне еще одну кошку завести!
Да уж… — подумала я. Кто о чем, а любитель кошек — только о своих ненаглядных мурлыках.
— А сколько их у тебя сейчас?.. — поинтересовался охотник. — Две?
— Четыре.
— В городской квартире одной бы за глаза хватило, чего дурью маяться… — недоуменно произнес Тимофей Михайлович. — Ну да чем бы дитя не тешилось…
— Опять в приют для животных пойдешь?.. — спросил Кром.
— Нет. Мечта у меня — бирманского кота завести. Дело, конечно, дорогое, и заводчики их продадут не каждому, но…
— Кот, поправляйся, и я тебе обещаю, что подарю тебе этого бирманского кота… — улыбнулась я.
— Да ты хоть представляешь, сколько он стоит?
— Вот и узнаю. А ты поправляйся, и побыстрей, иначе своего ненаглядного кота увидишь только на картинке…
Следующие два дня пролетели незаметно — мы с Кромом старались проводить вместе все свободное время, гуляли по небольшому больничному саду
